― Я хотел втянуть этот сосок в рот, когда впервые увидел тебя, ― резко говорит он. Его рука сжимает мою задницу. ― Сегодня на пляже я хотел вонзить зубы прямо сюда. Весь мир мог бы смотреть, а мне было бы все равно.
Мне тоже было бы все равно.
Он притягивает меня ближе, и я чувствую, как его возбужденный член упирается мне в бедро. Он снова целует меня, медленным, тягучим поцелуем, от которого у меня перехватывает дыхание.
― На тебе слишком много одежды, ― шепчет он мне в губы.
Я хочу чувствовать его везде.
― На тебе тоже. ― Мои пальцы впиваются в его рубашку, ткань сминается в моих ладонях. ― Сними это.
Он подчиняется, и я упиваюсь им. Его широкая грудь, покрытая волосками. Его подтянутый живот, бугрящийся мышцами. И шрамы, так много шрамов. Они рассказывают о целой жизни, полной крови и насилия, и я хочу поцеловать каждый из них.
Я провожу руками по всему телу, касаюсь большими пальцами его сосков и обвожу кончиками пальцев его шрамы. Одна отметина на боку, более свежая, чем остальные, все еще ярко-красная и выглядит так, будто его плоть резали тупым предметом.
― Откуда это? ― спрашиваю я, нежно поглаживая его.
― Это ерунда.
― Теперь ты уклоняешься от ответа на мой вопрос. ― Я не могу перестать прикасаться к нему. Его кожа теплая, почти горячая, а мышцы напрягаются в ответ на мои прикосновения. ― Скажи мне.
Он проводит рукой по изгибу моей груди.
― Когда Анжелику похитили, мы выяснили, где ее держат. Мы направились туда в спешке, и я не был так внимателен, как следовало бы. Я поймал пулю. ― Он пожимает плечами. ― Это была царапина. Ничего серьезного.
Он явно в порядке. Даже шутит по этому поводу. Но мое сердце все равно подпрыгивает к горлу. В Лео стреляли. Это может случиться снова. Он ― глава службы безопасности венецианской мафии, и ему чаще всех угрожает опасность.
― Валентина не сказала мне, что ты был ранен.
― Я просил ее не говорить. ― Он берет мою руку и подносит к губам. Он целует мою ладонь, а затем засасывает палец в рот. Меня пронзает вспышка желания. ― Я не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне. Никогда. Его губы изгибаются в порочной сексуальной улыбке. ― Я снял рубашку, ― замечает он. ― Думаю, будет справедливо, если ты ответишь мне взаимностью. ― Он просовывает руку мне за пояс и нащупывает мой клитор, все мои мысли и переживания испаряются. ― Снимай пижаму.
Я спускаю ее с бедер. Пальцы Лео цепляются за пояс моих трусиков и стягивают их вниз. Я выхожу из лужи ткани, и он отодвигает их в сторону.
Затем этот мужчина, способный разорвать человека пополам голыми руками, опускается передо мной на колени. Он смотрит вверх, в его глазах ― голод предвкушения, все его внимание сосредоточено на мне.
― Раздвинь ноги, principessa.
Я подчиняюсь.
Лео кладет руки на мои бедра и раздвигает их. Он целует меня повсюду ― голодными, собственническими поцелуями в живот и бедра, ― и желание пронзает меня с такой силой, что я едва не выгибаюсь.
― Я мечтал об этом моменте несколько месяцев, ― рычит он, покусывая внутреннюю сторону моего бедра. ― С того самого дня, когда эта чертова бретелька соскользнула с твоего плеча, и я впервые увидел твою идеальную круглую грудь…
Его пальцы раздвигают мои складочки. Я инстинктивно делаю шаг назад, зажмуриваясь от удовольствия, и моя задница ударяется о стену. Он выдыхает на мой клитор, и по мне пробегает дрожь.
― Такая мокрая, ― шипит он. ― Такая чертовски мокрая. ― Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня, на его лице ― страсть и похоть. ― Ты трогала себя здесь, Роза?
Трогала ли я себя?
― Лео, ― говорю я с вызовом. ― Я девственница, а не идиотка. Конечно, я трогала себя. Я эксперт в том, как заставить себя кончить.
― Отлично. ― Его довольная улыбка становится шире. ― Покажи мне.
О-о-о. Я краснею, когда до меня доходит его предложение.
― Я не могу.
― Как ты и сказала, ты здесь эксперт, ― говорит он, этот большой придурок. Его ладонь обхватывает мое запястье и перемещает его между ног. ― Приступай, principessa. Покажи мне, что тебе нравится.
Я медленно провожу пальцем по своему клитору. Лео проводит по нему языком, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать. Я делаю это снова, и он облизывает меня еще раз. Он повторяет мои движения, и это так возбуждает. Его язык не должен так уж сильно отличаться по ощущениям от моих пальцев, но это так, Боже мой, это действительно так. Это сумасшедшая разница. От его прикосновений я вся горю.
Он продолжает повторять мои движения, его язык ласкает меня с остервенением, снова и снова обводя мой набухший клитор, пока я не превращаюсь в дрожащее, трясущееся месиво. Я впиваюсь ногтями в ладони и отдаюсь ощущениям, которые пронизывают меня насквозь.
― Лео, ― стону я. ― Пожалуйста…
― О чем ты просишь, principessa? Позволить тебе кончить? ― он смеется, всасывая мой пульсирующий клитор между губами. ― Не так быстро.
Он подводит меня к краю снова и снова, отстраняясь прямо перед самым оргазмом. Я никогда так не делала, никогда не дразнила себя подобным образом. Я ненавижу это, я люблю это и хочу, чтобы он не останавливался. Он вводит в меня палец, и я всхлипываю. Он начинает двигать им, его большой палец давит на мой клитор, и я качаю бедрами навстречу его руке. Все это сливается в острое, всепоглощающее наслаждение.
Внутри меня нарастает неумолимое давление.
― Пожалуйста… ― умоляю я. Каждый раз, когда Лео проводит языком по моему клитору, я немного расслабляюсь. Я задыхаюсь, умоляю и дрожу, не в силах сопротивляться его умелым губам и пальцам. Он наслаждается мной, и когда он смотрит на меня остекленевшими глазами, я вижу, что его подбородок блестит от влаги. И в этом зрелище есть что-то настолько эротичное, что я не могу удержаться. Фейерверк взрывается у меня перед глазами, и я кончаю, выкрикивая его имя.