Раздается звонок. Я не обращаю на него внимания. Он звучит снова, протяжно и сердито, как гудение осиного гнезда. Через переговорное устройство доносится голос Данте Колонны.
― Открывай, Лео. Я знаю, что ты там.
Ради всего святого, неужели мужчина не может спокойно напиться? Спотыкаясь, я спускаюсь по двум лестничным пролетам и распахиваю дверь. Данте Колонна, второй человек в венецианской мафии, стоит там, держа в руках корзину для пикника, а рядом с ним ― его жена Валентина. Данте и Валентина не знают о Патриции ― корзина для пикника не более чем досадное совпадение, ― но когда я вижу ее, меня пронзает боль, жгучая, острая и свирепая.
― Что вы здесь делаете?
Валентина выглядит озадаченной моим неприветливым тоном, и я чувствую себя скотиной из-за того, что рычу на нее. Данте и Валентина ― мои друзья, я знаю их обоих уже больше десяти лет. Но сентябрь ― не самый лучший месяц. В большинстве случаев я могу загнать боль глубоко и функционировать, но в сентябре меня преследует мысль о том, что я не смог защитить девушку, которую любил.
― У тебя есть планы на вечер? ― спрашивает Данте. ― Мы приглашаем тебя на ранний ужин.
― Не волнуйся, ― добавляет Валентина. ― Я принесла еду.
Мне хочется сказать им, чтобы они отвалили. Но вместо этого я отхожу в сторону и жестом приглашаю их войти.
Наверху мы молча смотрим друг на друга. Сегодня я не потрудился побриться. Моя рубашка помята, и я уверен, что от меня воняет алкоголем. К счастью, они не обращают внимания на мой внешний вид. Вместо этого Валентина осматривает комнату.
У меня небольшая квартира. Здесь есть кровать и кресло, и это все. Старая простыня служит занавеской, не пропуская вечерний свет. Кухня представляет собой нишу, в которой установлены холодильник и газовая плита. Ни духовки, ни посудомоечной машины.
Журнальный столик завален коробками из-под пиццы и продуктов на вынос, а на полу валяются салфетки. Валентина немного шокирована таким беспорядком.
― Лео, ты неряха, ― ругает она. ― Ты хуже Анжелики, а это о многом говорит. Когда ты в последний раз убирался?
― Синьора Сакки в отпуске, ― вру я. Моя уборщица должна была прийти вчера, но я попросил ее не делать этого. Я не могу сейчас общаться с людьми. ― Где Анжелика?
Девять месяцев назад десятилетняя дочь Валентины была похищена конкурирующей семьей из Бергамо. Похищение произошло, когда я был на службе. Еще один человек, которого я не смог защитить. Еще один случай, когда я подвел дорогих мне людей.
Валентина открывает шкаф под раковиной в поисках пакета для мусора.
― Она с Антонио и Лучией.
Я останавливаю ее, прежде чем она начинает наводить порядок. Вытащив из-под кровати пару складных стульев, я вытираю с них пыль и раскладываю.
― Садитесь, ― говорю я своим друзьям. ― Я разберусь с беспорядком. ― Я выбрасываю контейнеры из-под еды, протираю журнальный столик и мою три обеденные тарелки.
Когда я заканчиваю, Валентина распаковывает корзину.
― Я принесла вьетнамскую кухню, ― объявляет она. ― Свежие роллы, соленые кальмары и лапшу с жареной говядиной в соусе карри. Надеюсь, ты голоден.
Это не похоже на еду на вынос.
― Ты готовила?
― Конечно. Я умираю с голоду. Давайте приступим.
Еда просто фантастическая. Я не силен в приготовлении еды ― единственные блюда, которые я не испорчу, ― это жареная курица и макароны. Но это? Тысяча вкусов и текстур взрываются на моем языке. Этого почти достаточно, чтобы я простил вторжение. Почти.
― Спасибо, ― говорю я. ― Все очень вкусно. Чем я обязан такому удовольствию?
― Мы беспокоимся о тебе, ― прямо говорит Данте. ― Ты все еще коришь себя за то, что случилось с Анжеликой.
― Нет, это не так, ― лгу я.
― Правда? Тогда почему ты спросил, где она? ― он бросает на меня пристальный взгляд. ― Ты в депрессии уже несколько месяцев, Лео. Но угроза Бергамо была устранена. С Анжеликой все в порядке. Никто не винит тебя в случившемся, и меньше всего мы с Валентиной.
Они могут не считать меня ответственным, но это не снимает моей вины.
― Я не виню себя.
Валентина переключается с одной нежелательной темы на другую.
― Это рецепты Розы, ― говорит она. Наклонив голову набок и прищурившись, смотрит на меня. ― Кстати, о Розе, что между вами произошло? Я видела, что вы танцевали на нашей свадьбе, но не видела, как вы уезжали. Вы переспали?
Кашель Данте подозрительно похож на смех.
― Лучше расскажи ей, ― советует он. ― Каждый раз, когда речь заходит о тебе, Роза меняет тему. Валентина умирает от любопытства. Она уже близка к тому, чтобы взломать твою электронную почту и прочитать вашу переписку.
― Я бы никогда этого не сделала, ― возмущенно отвечает Валентина. ― У меня есть границы. Кроме того, Лео собирается мне все рассказать, не так ли?
― Между нами ничего не было. И не может быть. Роза Тран ― оптимистка, верящая в любовь и долго-и-счастливо, а я ― мертвая оболочка человека.
Но когда мы танцевали, она заставила меня снова захотеть чувствовать.
Я оттолкнул ее и не жалею об этом. Роза по-настоящему прекрасна ― добрая, щедрая, всегда готова улыбнуться и посмеяться, ― но ей двадцать пять. У нее вся жизнь впереди, и я не такой засранец, чтобы ее испортить.
― Но она тебе нравится, ― спрашивает Валентина.
Это не имеет значения.
― Что происходит с молодоженами, что они превращаются в неутомимых свах? ― огрызаюсь я. ― Неважно, что я думаю о Розе. Между нами никогда ничего не будет. Если ты не заметила, твоя подруга моложе меня на шестнадцать лет.