Вот только нахрена на этом человеке — советские десантные полусапоги, а?
Все интересатее и интересатее, как сказала бы Алиса, провалившаяся в нору.
Он снова решил рассмотреть главного среди советских — потому что то, что он видел сильно напоминало акт предательства. И вовремя! Как раз в этот момент, советский начал поворачиваться, чтобы уходить — и на какой-то момент повернулся к Скворцову лицом. На момент — достаточный, чтобы он увидел его лицо через прицел. Пусть с шестисот метров, пусть всего с шестикратным увеличением — но увидел.
И запомнил.
Советские начали отходить. Американцы тоже — но пятясь спиной. Под тридцать американцев опасались всего шестерых русских.
Появились вертолеты. Американцы уже исчезли за гребнем холма, их никто не преследовал. Вертолет завис, с него сбросили веревочную лестницу и советские, один за другим начали залезать в вертолет.
Вертолеты ушли в сторону советской границы.
Скворцов лежал неподвижно еще целый час. Потом начал отползать…
Шило залег у подножья холма, бросив вокруг себя веревочный аркан — чтобы не лезли змеи, насекомые и прочая неприятная живность…
Скворцов перевернулся на спину, потом сел, отдыхиваясь. Все это время — он едва дышал, опасаясь, что противник может заметить малейшее шевеление — и теперь никак не мог насытиться простым воздухом.
— Что там? — негромко спросил Шило
— Ерунда какая-то. Наши и американцы. Какая то встреча.
Шило помолчал. Потом сказал
— Я номера вертаков запомнил. Вертаки наши…
— Еще бы не наши…
Номера вертаков. Любое задействование вертолетной техники фиксируется. Что-то не верится, что вертолеты закреплены за этими. Зачем им? Приехали в Кандагар, пробили выделение летных часов, полетели. Спецназу вертолеты с боем закрепляют, проблем не только у командиров всех рангов.
— Что делать будем?
— Стукни на базу.
Шило достал рацию — маленькую, без антенны всего то размером с половину кирпича, каждый боец носить может. Выдвинул антенну. Настроил канал…
— Кирпич-шесть, я Странник. Кирпич-шесть, я Странник, ответь… Кирпич-шесть…
Кирпич-шесть — был позывным разведточки ГРУ. Каждый месяц он менялся по произвольной схеме. А вот люди — свои позывные меняли очень неохотно, считалось, что сменить позывной — все равно что имя свое сменить.
— Ну?
— Не запряг. Не ловит ни хрена. Помехи одни, мать их…
Это могло означать все что угодно. Начиная от того, что горы глушат сигнал — и заканчивая тем, что работает глушилка.
— Совсем ничего? Погоняй по эфиру.
Шило погонял, вслушиваясь…
— Совсем…
— Выходим — решил Скворцов — по пути попробуем. С какого-нибудь возвышения…
— На выход идем?
— Да…
На полпути — они вышли на холм, еще раз взялись за рацию — на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
— Странник, я Кирпич-шесть, прием.
— Кирпич-шесть, дай двадцать восьмого.
— Странник, удерживайте линию.
Почему Джафар называл себя двадцать восьмым — они не знали. Но так было — в переговорах частенько проскакивало «двадцать восьмой» и даже просто в разговорах — называли точно так же.
— Двадцать восьмой на связи — услышал Скворцов через несколько минут
— Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
— Ты что там, обкурился? — не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар — или солнце голову напекло?
— Никак нет. Наблюдал американцев, двадцать шесть человек. Сейчас они отошли вглубь пакистанской территории…
— Докладывай толком!
— Есть…
На полпути — они вышли на холм, еще раз взялись за рацию — на сей раз связь установилась неожиданно легко. Возможно, у Шило просто была неисправна рация.
— Странник, я Кирпич-шесть, прием.
— Кирпич-шесть, дай двадцать восьмого.
— Странник, удерживайте линию.
Почему Джафар называл себя двадцать восьмым — они не знали. Но так было — в переговорах частенько проскакивало «двадцать восьмой» и даже просто в разговорах — называли точно так же.
— Двадцать восьмой на связи — услышал Скворцов через несколько минут
— Двадцать восьмой, я Странник. Наблюдал американцев на границе, возможно, морская пехота США. Принял решение отойти к границе.
— Ты что там, обкурился? — не соблюдая дисциплину связи, спросил Джафар — или солнце голову напекло?