Выбрать главу

Она встречалась с Пушкиным: в 1831 году в Москве; спустя шесть лет, в Петербурге, он был у нее накануне дуэли с Дантесом. После смерти Пушкина Жуковский прислал ей тетрадь поэта, предназначенную для черновиков, но так и оставшуюся незаполненной. Брат Ростопчиной учился в пансионе Московского университета вместе с Лермонтовым, и, естественно, Евдокия Петровна была знакома с поэтом. В 1840–1841 году, в последний год своей жизни, Лермонтов часто бывал у нее в доме. Перед отъездом на Кавказ он написал ей в альбом стихотворение:

Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены…

Во время путешествия за границей, в Италии, Ростопчина познакомилась с Гоголем и поддерживала отношения с ним вплоть до его смерти. Ей посвящали стихотворения Тютчев, Мей, Огарев. Ростопчину специально приглашает Погодин на чтение Островским своей первой пьесы — «Банкрот». К ней в дом приходили Писемский, А. Григорьев, Толстой. Она встречалась и состояла в переписке с Александром Дюма.

В ней ценили и обаятельную женщину, и талантливую поэтессу. «Она обладала редкою, замечательною легкостью сочинять стихи, — писал С. П. Сушков, — и многие из ее мелких стихотворений выливались у нее экспромтом <…> нередко случалось ей складывать в уме длинные стихи в несколько страниц, которые позднее, на досуге, она записывала быстро и без остановки, точно как бы под диктовку».

В самой легкости и непринужденности ее стиха было очень много от салонного разговора, не случайно лирику Ростопчиной современники называли светской. Уединение или семейные заботы не привлекают ее, во всяком случае, не в этом видит она свое предназначение. Блеск и шум бала занимают ее гораздо больше. В одном из своих стихотворений после идиллического описания уединенной семейной жизни (работа, воспитание детей) она восклицает:

Я женщина во всем значеньи слова, Всем женским склонностям покорна я вполне. Я только женщина — гордиться тем готова. Я бал люблю!.. Отдайте балы мне.

Впрочем, искренность всегда подчинена у Ростопчиной светским приличиям, она не хочет раскрывать себя полностью, а предпочитает намекать. Муза ее несколько суха и рассудочна, хотя и непринужденна. Легкость и импровизационный дар иногда подводят ее, и она допускает в своих стихах (в большинстве своем правильных и гладких) досадные и забавные ошибки и неловкости:

Я жду тебя! Уж спущены гардины, Свечи горят на столике резном. Часы пробили десять с половиной, А я стою в волненьи за окном…

К. Ф. Рылеев (1795–1826)

Все дети подполковника Федора Андреевича Рылеева и Анастасии Матвеевны Эссен умирали во младенчестве. 18 сентября 1795 года супруга Рылеева снова разрешилась от бремени. По старинному поверью, если дети в семье не живут, нужно пригласить в восприемники к новорожденному первого встречного. Когда ребенка понесли в церковь крестить, то первыми встречными оказались нищая и отставной солдат. Солдата звали Кондратий. В честь своего крестного отца и был назван маленький Рылеев.

Шести лет Рылеева отдали учиться в первый кадетский корпус в Петербурге. Он закончил его в 1814 году, отправился в действующую армию, получил чин прапорщика и в составе артиллерийской резервной бригады принял участие в заграничных походах: прошел Германию, Швейцарию, 8 дней провел в Париже. Париж он покидал преисполненный впечатлений от столицы мира и гордости за себя — несмотря на обольстительную красоту парижских красавиц, Рылеев остался незапятнанным и непреклонным.

По возвращении в Россию Рылеев со своей ротой был направлен в Острогожский уезд Воронежской губернии. Здесь он повстречался с Натальей Михайловной Тевяшевой, с которой и повенчался в 1819 году, выйдя в отставку.

В 1821 году Рылеев переехал в Петербург. Он служил в Санкт-Петербургской палате уголовного суда, активно занимался литературной деятельностью и состоял мастером масонской ложи Пламенеющей звезды. В 1823 году вступил в Северное общество декабристов.

Его стихотворения «К временщику», «Гражданское мужество», поэма «Войнаровский», знаменитые «Думы» принесли ему известность. Впрочем, не столько своими поэтическими достоинствами, сколько гражданским пафосом. Нравственный ригоризм, столь свойственный личности Рылеева, в его поэтическом творчестве проявился в полной мере. «Я не поэт, а гражданин!» — заявлял Рылеев. «Если не поэт, то пиши прозою», — отозвался на это Пушкин в одном из своих писем. Он, пожалуй, наиболее точно определил особенности рылеевских дум: «Все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест. Описание места действия, речь героя и нравоучение».