– И долго он это… хранил? – спросил я. – А то у меня больше двадцати четырех часов не получается.
– Это потому, – объяснил Бруно, – что вы понятия не имеете, как хранится день рождения. Его надо держать отдельно. У того мальчика получалось хранить день рождения аж целый год.
– Да, – сказала Сильви. – А когда истекал срок хранения, начинался новый день рождения – и так до бесконечности.
– Да, – подтвердил Бруно. – Это праздник, который навсегда с тобой. Вы получали удовольствие от дня рождения, мистер-сэр?
– Иногда, – согласился я.
– Когда хорошо себя вели, – предположил Бруно.
– Хорошее поведение доставляет удовольствие, вы так думаете? – спросил я.
– Своеобразное удовольствие! – уточнил ребенок.
– Бруно! – укоризненно воскликнула Сильви.
– А что – не так? – упорствовал он. – Сейчас я покажу, что значит хорошо себя вести. – И он выпрямился. – Вот я проглотил аршин…
– Как аршин проглотил – поправила Сильви.
– И так во всем! – возопил Бруно. – Всё учат, и учат! Убери локти со стола, Бруно! Причешись, Бруно! Бруно, а ты выучил, как пишется слово «вечность»? А кстати, мистер-сэр, как оно пишется?
– Вечность – это пока тема преждевременная, – сказал я. – Давайте лучше поговорим о дне рождения того мальчика.
Бруно охотно возвратился к этой истории:
– Хорошо, будем говорить не о вечности, а только о дне рождения. Мальчик сказал: «Вечно этот день рождения! Как он уже мне надоел!».
Он внезапно замолчал и положил голову на колени Сильви:
– А вообще-то Сильви лучше знает того мальчика – она же старше меня. Пускай она и рассказывает.
Сильви, проявив немалое терпение, продолжила нить повествования:
– Итак, он сказал: «Вечно этот день рождения! Как же мне отметить его на этот раз?». Все хорошие дети (Сильви многозначительно взглянула Бруно) – все хорошие дети в этот день учат уроки, и даже лучше, чем в остальные дни. Но этот мальчик…
– Вы можете называть его Бруно, если хочете, – небрежно заметил мой юный друг. – Хотя это и не я, так будет еще занимательнее.
– Бруно решил в свой очередной день рождения устроить пикник на вершине холма. Он сказал…
– Кому?
– Себе. Он сказал себе: «Мне нужно немного молока и хлеба, и еще яблок. Но прежде всего молока!» С этими словами он взял ведро…
– И пошел доить Корову! – гордо сообщил Бруно.
– Да, – кротко сказала Сильви. – Но Корова спросила: «Что вы собираетесь делать с моим молоком?» И Бруно ответил: «Я хочу устроить маленький сабантуй». Тогда Корова сказала: «Надеюсь, вы не станете кипятить молоко». А Бруно возмутился: «И она меня учит! И чья бы Корова мычала! Зачем кипятить молоко, если оно и так теплое?».
– А что, нет? – подтвердил Бруно.
– И он безо всякого кипячения налил молоко в бутылку. А потом этот Бруно сказал: «Теперь мне позарез нужен хлеб!». И отправился на Бейкер-стрит.
– К Шерлоку Холмсу? – спросил я.
– Нет, в Булочную. Там всегда свежий хлеб.
– А еще вкусный и воздушный! – пояснил Бруно. – Ты почему пропускаешь такие подробности?
Сильви покорно принесла извинения:
– Изумительно вкусный и умопомрачительно воздушный. А Булочная сказала…– Здесь Сильви сделала длинную паузу, как бы предполагая с моей стороны какой-то вопрос. И я его задал:
– Вы так выразились для краткости слога? Вы имели в виду, что это сказал продавец?
– Отнюдь! – возразила Сильви. – Это был магазин без продавца. Именно Булочная сказала Бруно – как вы думаете что?
Оба ребенка умоляюще воззрились на меня; но я мог только пролепетать:
– Я не имею ни малейшего представления, о чем могут говорить Булочные.
Минуты две длилось тягостное молчание, затем Бруно сжалился:
– Я подскажу. Фраза начинается на О.
Мне это помогло очень мало. Тогда меня спасла Сильви:
– Булочная сказала: «O дитя! Что вы намерены делать с хлебом?» И Бруно сказал… Кстати, как бы вы обратились к Булочной: «мисс» или «миссис»?
Я сделал робкое предположение:
– Возможно, «сударыня»?
Сильви пришла в восторг:
– Именно так он и выразился: «Возможно, сударыня, я устрою маленький фуршет на пленере». И Булочная сказала «Ах, вот что! Но я надеюсь, что вы не пустите хлеб на гренки?» И Бруно заверил ее, что ни в коем случае не сделает ничего подобного, потому что он любит только свежий и мягкий хлеб.
– Я сказал: «воздушный», – поправил Бруно.
– Это одно и то же! – огрызнулась Сильви.
– Тогда почему слова разные? – съехидничал Бруно.
Сильви горестно вздохнула и продолжала: