– Во всяком случае, – заметил я, – эти так называемые дармоеды любят заниматься так называемой благотворительностью.
– Нет, настоящей благотворительностью, – с жаром возразил Артур. – Извините, возможно, я не слишком милосерден. Не хочу обижать никого конкретно. Я о словах. Что мы вкладываем в них, то они и означают. Можно что угодно именовать благотворительностью.
– Но, отказываясь от излишков, неужели он не может отказать себе в невинном удовольствии сделать безобидную саморекламу?
– Охотно признаю это, – сказал Артур. – И пусть делает, она же безобидная. А хотя бы и не безобидная. Пусть он болезненно жаждет славы, но он поступает хорошо, ограничив свое потребление.
– А хотя бы и не ограничив, – настаивал я. – Ведь даже когда типичный богатый человек многое потребляет сам, он дает заработать многим людям. И это лучше, чем сначала довести их до нищеты, а потом бросать им милостыню. Или наоборот.
– Это вы хорошо сказали! – воскликнул Артур. – Я люблю парадоксы.
– А в чем здесь парадокс? – не понял я.
– Здесь их много, – сказал он. – Вот, например, следствие неустраненной двусмысленности, так сказать, амфиболии. Прежде всего это утверждение, что заниматься благотворительностью означает творить благо. Или, что почти то же самое, делать хорошо означает делать хорошее.
– А как же тогда проверить, хорошо ли это на самом деле? – спросил я.
– Лингвистически, – убежденно ответил Артур. – Если предмет может стать краснее, значит, он красный. Если он может стать лучше, следовательно, он хороший.
– По-моему, с лингвистической точки зрения здесь что-то не так, – усомнился я.
– А мы сейчас проверим, – сказал Артур. – Ничто так не помогает обнаружить заблуждение, как яркий пример. Допустим, я вижу, как два ребенка тонут в реке, бросаюсь в воду, спасаю одного из них, а другого оставляю тонуть. Разумеется, я поступил лучше, чем если бы бросил их обоих. Или другой пример: я встречаю на улице мирного старичка, сбиваю его с ног и иду своим путем. Конечно, я поступил лучше, чем если бы переломал ему ребра.
– Я думаю, к таким ситуациям подходит принцип, не лучше, а еще лучше, – сказал я. – Вы не можете сказать, что поступили еще лучше, чем могли бы, бросив на произвол судьбы ребенка или переломав ребра старичку. Но это слишком экстравагантные примеры. Нельзя ли взять что-нибудь более реальное?
– Хорошо, возьмем еще одно безобразие современного общества – «благотворительные распродажи». Отдельный вопрос: сколько вырученных денег доходит до нуждающихся и сколько из них идет на добрые дела? Впрочем, предмет нуждается в особом изучении. Хотите, я с вами поделюсь своими размышлениями?
– О да! – воскликнул я саркастически. – Меня всегда только это и занимало.
– Вот и прекрасно, – сказал Артур. – Я очень рад, что мое намерение так удачно совпало с вашими желаниями. Тогда представьте себе, что организуется благотворительная распродажа в пользу некоего госпиталя. Господа A, B, C продают товары, которые покупают господа X, Y, Z, а выручка направляется на нужды госпиталя.
Но здесь возможны два случая: когда товары продаются по рыночным ценам и по всяким фантастическим. Мы должны рассмотреть их по отдельности.
Сначала первый случай. A, B, C, подобно обычным торговцам, продают продукты своего квалифицированного труда и доходы отдают госпиталю. Фактически, они продают свой квалифицированный труд. На мой взгляд, это и есть подлинная благотворительность. По крайней мере, я не могу предложить ничего лучшего. Но в чем состоит полезный вклад господ X, Y и Z? Ведь они в этой ситуации оказываются покупателями и фактически не отдают ничего.
Теперь возьмем случай с коммерческими ценами. Поделим ради удобства общую стоимость на необходимую и прибавочную. Что касается первой, то этот вопрос мы уже разъяснили, осталось разобраться со второй. A, B, C не зарабатывают ничего, зато X, Y, Z тратят кое-что сверх необходимого, иначе говоря: делают подарок госпиталю. Но, по-моему, этот способ не лучше. Предпочтительнее было бы, если бы господа X, Y и Z занимались что-то одним: дарением или шопингом. А то получается какая-то несуразная смесь: наполовину доброе дело, наполовину – самоугождение. След змея-искусителя – на этом всем. Так что я отношусь ко всей этой благотворительности с большим отвращением! – закончил он с необыкновенным воодушевлением и даже рубанул стеком по чертополоху.
Я вздрогнул и схватил его за руку, потому что в траве мелькнули Сильви и Бруно. Не знаю, задела ли их трость, но они жизнерадостно кивнули мне в знак приветствия. А до Артура пока ничего не дошло.