– Это моя дочь, – объявила Бесси. – А Сильви – ее нянька. Сильви научила меня одной очаровательной колыбельной – очень подходящей для Матильды Джейн.
– А нам нельзя ее послушать? – спросил я, предвкушая наслаждение.
– О нет! – поспешно воскликнула Сильви. – Пожалуйста… Бесси уже выучила эту песню и сможет спеть ее сама.
Бесси очень польстило это замечание. Мне едва не стало плохо от деликатности Сильви, но что поделаешь! Итак, упитанная «мамочка» уселась со своей отвратительной дочерью у нас в ногах и завопила колыбельную, от которой содрогнулся бы не то что настоящий ребенок, но даже тот, который лежал у нее на коленях. Нянька смиренно пристроилась у нее за спиной, храня достоинство, чтобы при необходимости суфлировать маленькой хозяйке.
Впрочем, с вопля песня только началась. После нескольких замечаний Бесси взяла верный тон, спустившись несколько ниже, и запела довольно приятным голосом. Сначала она уставилась на свою мать, потом ее взгляд блуждал где-то среди яблок. Она словно и забыла о публике:
Говорили мне ребята:
«Эта кукла страшновата.
Что играешь с ней, дуреха?»
Я поправила ребят:
«Разве кукла виновата,
Если кукла вышла плохо?
Нет, она не виновата –
Злой художник виноват» <11 >
Как я уже заметил, она пропела начало песни весьма грубо. Однако последние слова увлекли ее. Она повысила голос, а на лице ее появилось выражение искреннего чувства.
Допев песню, она сказала няньке:
– А теперь поцелуйте это милое дитя.
И тотчас глупое лицо деревянного младенца было омыто ливнем поцелуев.
– Вам действительно жаль этого урода? – спросил я Сильви шепотом.
– Конечно, – ответила она. – Разве кукла виновата!
– Какая красивая песня! – вскричала жена фермера. – Чьи это слова, моя прелесть?
– Куда это Бруно запропастился? – сказала скромная Сильви, дабы отвлечь их от обсуждения этой щекотливой темы. Она не любила, когда ее хвалили.
– Это Сильви научила меня, – торжественно сообщила Бесси. – А Бруно был композитором. А я, соответственно, исполнила этот шедевр.
Она произнесла последнюю фразу так, словно все остальное не имело значения.
Мы пошли за Сильви в комнату. Бруно все еще стоял, облокотившись о подоконник.
– Не мешайте! – сразу предупредил он нас. – Я считаю свиней в поле.
– И много вы насчитали? – поинтересовался я.
– Примерно 1004, – ответил Бруно.
– Но это совсем не приблизительно! – заметила Сильви. – Приблизительно, 1000 – это другое дело.
– Ты не права, как всегда, – возликовал Бруно. – Насчет четырех я уверен, а вот насчет тыщи – не совсем.
– Да еще некоторые из них зашли в свинарник, – добавила Сильви.
– Конечно, – подтвердил Бруно. – Но этими я решил пренебречь.
– Дети, нам пора, – сказал я. – Скажите Бесси до свидания.
Сильви простилась со своей новой знакомой и поцеловала ее.
Бруно стоял несколько в стороне.
– Я никого не целую, кроме Сильви, – мрачно сообщил он.
И мы направились в Эльфилд.
– Я полагаю, это и есть “ЗОЛОТОЙ КРОКОДИЛ” (именно такая вывеска красовалась на двери).
– Да, пожалуй, – молвила Сильви. – Интересно, Билли там?
Но я больше думал о Бруно и сказал:
– Подходящее ли это место для ребенка? Может, пройдем мимо?
Тут из открытых окон донеслись крики и смех.
– Они его не видят, – сказала Сильви. – Подожди минутку, Бруно.
Она сжала ладонями драгоценный камень у себя на шее и пробормотала несколько слов. Что именно, я не разобрал, но произошло что-то таинственное. Мои ноги словно перестали чувствовать землю, и я поплыл по воздуху. Я еще видел силуэты детей, а их голоса доносились как будто из другого мира.
Я не помешал Бруно войти в дом. Некоторое время спустя он вернулся.
– Там его нет, – сказал Бруно. – Говорят, что был там на прошлой неделе, и очень пьяным.
Пока он говорил, из паба вышел какой-то субъект, и еще двое или трое высунулись из окон:
– Ты его не видел, парень? – спросил один из них.
– Не знаю, – ответил субъект и пошел, едва не налетев на нас.
Сильви поспешно отпрянула и оттащила меня с его пути. Я-то совсем забыл, что он нас не видит.
– Спасибо, дитя мое, – сказал я. – Что было бы, если бы он с нами столкнулся!
– Не знаю, – серьезно ответила Сильви. – Для нас это не имеет значения, а вот вы – другое дело.
Она сказала, что это обычным голосом, но человек не обратил на нее ни малейшего внимания, хотя она была рядом.
– Вот он идет! – крикнул Бруно.
– Вот он, идиот! – эхом откликнулся человек, протянув руку прямо над головой Бруно.