– Нет, нет! – воскликнула Леди Мюриэл. – Это очень интересно. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом. Посвятите каждому из этих аттракционов отдельную главу.
– Будь по-вашему! – ответил Мин Херц. – Итак, глава первая: «Передвижные картины»! Выбирается стол в виде кольца. Гости помещаются как снаружи, так и внутри. Последние попадают за стол по винтовой лестнице из комнаты, расположенной этажом ниже. На столе оборудуется детская железная дорога. На каждом вагоне устанавливаются картины «спиной к спине». Поезд движется по кругу, потом лакеи переворачивают картины, и каждый гость может их видеть.
Он сделал паузу, которая затянулась дольше обычного. Леди Мюриэл выглядела ошеломленной. Потом он сказал:
– Глава вторая: «Дикие твари». Мы нашли передвижные картинки несколько монотонным развлечением, – сказал Мин Херц. – Да и гости не собирались обсуждать их в течение всего обеда. Тогда мы применили план «Дикие твари». Среди цветов, украшающих стол, мы поместили там жучков, там паучков (Леди Мюриэл содрогнулась), там жабу, там змею…
– Отец! – воскликнула Леди Мюриэл. – Ты слышишь?!
– Этих тварей было много, появлялись они неожиданно, – продолжал Мин Херц. – Так что гостям всегда было о чем поговорить…
– А уж если эти твари вас ужалят или укусят… – заметила старая леди.
Старец кивнул:
– Глава третья: «Передвижные гости!». Аттракцион с дикими тварями тоже не возымел успеха. Тогда мы смонтировали стол из двух колец. Внутреннее постоянно вращалось вместе с участком пола, на котором стояло. Таким образом, каждый гость, сидящий внутри, в течение обеда находился лицом к лицу с новым гостем снаружи. Но тут возникла сложность: вы начинаете что-то рассказывать одному визави, продолжаете – другому. А заканчиваете вообще неизвестно кому. Но у каждого плана возможны свои недостатки.
– Четвертая глава! – объявила Леди Мюриэл.
– «Самовозобновляемые юмористы!» – провозгласил рассказчик. – Этот план является усовершенствованием предыдущего. Рассказывать нужно не длинные истории, а короткие анекдоты, которые вы успеваете рассказывать своим партнерам, пока вращается стол.
– Это черт знает что! – вскричал краснорожий. – Эти постоянные столоверчения!
Он схватил бутылку и осушил ее одним махом.
Но Мин Херц этого не заметил: он снова погрузился в мечтательность.
Леди Мюриэл подала знак, и дамы вышли из залы.
Глава 10
Болтовня и джем
Когда они вышли, Граф занял свое место во главе стола и приказал:
– Господа! Оставьте церемонии, если хотите.
И мы, будто по команде, сгрудились вокруг него. Важный господин набрал в грудь побольше воздуха, налил бокал до краев и начал одну из своих излюбленных торжественных речей:
– Они очаровательны, без сомнения! Очаровательны – о да, но очень фривольны. Они тянут нас вниз, если можно так выразиться, на самое дно. Они…
– Простите, – мягко заметил Граф, – но, если я не ошибаюсь, местоимениям предшествуют существительные?
– Извиняюсь, – снисходительно заявил важный господин. – Я пропустил существительное – женщины. Это они фривольны. Это об их отсутствии мы сожалеем. Но есть одно утешительное обстоятельство: наша мысль при этом ничем не скована. В их присутствии мы связаны такими тривиальными темами, как беллетристика, политика и … тому подобное. Но (он пронзил окружающих взглядом – всех сразу) разве можно обсуждать с женщинами какой-нибудь серьезный предмет, требующий специальных знаний – например, ВИНО!
Он поднял бокал, медленно отклонился, чтобы внимательно рассмотреть его на свет и спросил:
– Какого оно года?
Граф ответил:
– Шато-де-Фонсегюнь 21 мая 1854 года.
– Именно так я и думал. Тем приятнее убедиться в своей правоте. Конечно, оттенок бледноват. Но материал неоспорим. Что же касается букета…
О, букет был воистину волшебным! Он магически вызвал в моей памяти эту картину: мальчик-нищий, вьющийся вьюном, больная девочка на моих руках, таинственная нянька, внезапно испарившаяся – всё пронеслось в моем воображении, подобно созданиям мечты. И сквозь дымку воспоминаний, будто колокольчик, пробивался голос знатока вин.
Само его произношение было каким-то загадочным и сказочным.
– Нет, – продолжал он (и почему это он восстановил утерянную было нить повествования таким унылым односложным словом? После длительных сомнений я пришел к заключению, что в поле зрения тот же объект, что у школьника, окончательно запутавшегося в вычислениях у доски, когда он, отчаянно хватает губку, стирает всё и начинает снова. Точно так же изумленный оратор путем этого элементарного отрицания перечеркнул всё, что утверждал до сих пор, в надежде одержать победу за счет новой теории). – Нет, на свете не существует ничего, подобного вишневому джему. Это – что-то!