– Разумеется, что-то! – нетерпеливо перебил маленький человечек. – О любом предмете можно сказать: «Это – что-то». Не отвлекайтесь. По вкусовому богатству это «что-то» не имеет себе равных. Но истинный деликатес – это старый добрый земляничный джем.
– Позвольте! – прохрипел с явным волнением жирный багровый субъект, встревая в разговор. – Это слишком сложный для дилетантов вопрос. Я могу дать вам ответственную консультацию, как самый опытный из ныне живущих дегустаторов. Мы знаем, что он может установить возраст земляничного джема до одного дня. А ведь всем известно, как трудно с одного раза определить дату его изготовления. Ну, как теперь всё понятно?
– Абсолютно всё! – воскликнул собеседник.
– Знаю я вашего друга, – сказал важный господин. – И очень хорошо. Как дегустатор джемов он не имеет равных. И все же я полагаю…
Но тут дискуссия стала общей, и его слова потонули в водовороте названий. Каждый гость почитал своим долгом отозваться с похвалой о своем любимом джеме, не слушая других. Околесицу приятнее нести, чем слушать.
Сквозь шум до меня донесся голос хозяина:
– А куда девались наши леди?
Эти слова вернули меня к действительности, и я понял, что в последние несколько минут опять впал в трепетное состояние.
– Странный сон! – молвил я, когда мы все вместе двинулись наверх. – Эти люди говорят о гастрономических пустяках с такой серьезностью, словно обсуждают вопросы жизни и смерти! А на самом деле это лишь раздражение вкусовых рецепторов языка и нёба! Какое жалкое зрелище было бы, если бы это состоялось наяву.
По пути в гостиную я принял из рук хозяйки своих маленьких друзей, одетых в изящные вечерние костюмчики. Они стали еще обаятельнее, чем прежде. В этом не было ничего удивительного. Я воспринял этот факт с обычным апатичным равнодушием, как всё, что мы видим во сне, понимая, что спим. Просто я немного беспокоился: как проявят они себя на этой новой для них сцене. Пребывание при закордонском дворе могло стать для них хорошей школой перед вступлением в настоящую жизнь.
Впрочем, лучше было бы представить их кому-нибудь из гостей – ну, хотя бы той леди, чьим главным достоинством была, как говорили, игра на фортепьяно.
– Бьюсь о заклад, вы любите детей, – предположил я. – Позвольте представить. Это Сильви, а это Бруно.
Молодая леди поцеловала Сильви очень любезно и попыталась проделать то же самое с Бруно, однако он отскочил как можно дальше.
– Я не могу припомнить их лиц, – молвила леди. – Вы прибыли из провинции, душенька?
Я не ожидал столь неудобного вопроса и ответил за Сильви, чтобы не смущать ее:
– Они приехали издалека, причем на один вечер.
– Но откуда – издалека, милочка? – упорствовала леди.
Сильви и впрямь была озадачена.
– Я полагаю, за одну или две мили отсюда, – неуверенно ответила она.
– А я полагаю, – встрянул Бруно, – за одну или три мили отсюда.
– Так не говорят – за одну или три мили, – сказала Сильви.
Молодая леди кивнула с одобрением:
– Совершенно верно, так говорить не принято.
– Ну, это как посмотреть, – заметил молодой человек. – Если бы мы так говорили достаточно часто, может, оно бы и стало принятым. Главное – начать.
Теперь удивилась молодая леди:
– Как он сметлив для своих семи!
– Не знаю, об чем вы говорите, – признался Бруно. – Каких таких семи? Я – один, да Сильви – одна, а вместе нас двое. Сильви учила меня считать!
– Но я не считала вас, – со смехом ответила молодая леди.
– А почему? – полюбопытствовал Бруно. – Не умеете?
– О, какое дитя! – воскликнула леди. – Какие смущающие вопросы оно задает!
– ОНО?!! – возопил Бруно.
– Бруно, ты не должен так говорить! – возмутилась Сильви.
– Не должен – чево? – спросил Бруно.
– Задавать такие вопросы.
– Какие? – не сдавался поперечный юноша.
– Какие тобою были заданы ей, – ответила Сильви не совсем в ладах с грамматикой.
– Правильно! Ты не могла сказать такого слова! – радостно вскричал Бруно.
И, обратившись к леди, пояснил:
– Она не могла бы сказать «смущающие вопросы»!