Возбужденный французский граф через всю комнату прошел к девочке.
– Что вы играли, дитя мое? – воскликнул он. – Это из какой-то оперы?
Сильви изумленно посмотрела на него. Но ее пальцы продолжали порхать по клавишам. Не было и следа былой нерешительности, только упоение игрой.
– Как называется эта опера? – настойчиво повторил граф.
Сильви прервала игру:
– Я не знаю, что такое опера, – простодушно ответила она.
– Хорошо, как называется эта мелодия?
– Не знаю, – сказала Сильви и встала из-за инструмента.
– Но это невозможно! – граф повернулся ко мне, как будто я был композитором и уж точно должен был удовлетворить его любопытство. – Вы слышали, как она играет?
Вопрос был, по меньшей мере, странен.
– Как называется эта музыка?
Я пожал плечами. Это спасло меня от дальнейших расспросов.
Мне на помощь поспешила Леди Мюриэл. Она попросила графа спеть. Он развел руками:
– Увы, леди! Я охотно выполнил бы вашу просьбу, но это невозможно. Я изучил все ваши песни, но к моему голосу они не подходят. У вас нет романсов для баритона.
– А может, вы все-таки попробуете еще поискать? – предложила Леди Мюриэл.
– А давайте поищем все вместе! – предложил Бруно.
Сильви кивнула ему:
– И правда, может, мы все вместе вам что-нибудь подберем?
– А вы сможете? – усомнился Граф.
– А то! – воскликнул Бруно.
В подтверждение своих слов он схватил графа за руку и потащил его к пюпитру.
– Надежда еще есть! – молвила Леди Мюриэл.
Я повернулся к Мин Херцу, чтобы возобновить нашу беседу:
– Вы не находите…
Но тут подошла Сильви, чтобы увести Бруно.
– Идем, – прошептала она. – Мы уже почти нашли ее.
И еще тише:
– Медальон у меня, но я же не могла достать его при них.
Бруно отмахнулся.
– Этот господин сказал, что у леди какие-то особенные уши, – сообщил он не без удовольствия.
– Какие? – спросил я.
Но Бруно не спешил отвечать сразу:
– Сначала я спросил его, что он больше всего любит петь. Он сказал: «Это песня не для всяких леди».
– А для каких? – поинтересовался я.
– Ни для каких, – ответил Бруно. – Это вааще не для леди, с их ушами. Он как-то так сказал.
– Может, не для их ушей? – предположила Сильви. – Он не мог сказать про леди что-нибудь неприятное: он же француз.
– А что, французы не могут говорить по-нашему? – удивился Бруно.
Но Сильви все-таки удалось его увести.
– Славные детки, – констатировал старик. Он снял пенсне, аккуратно его протер и снова надел, с умилением глядя на ребят, которые ворошили ноты.
Но тут прозвучал укоряющий голос Сильви:
– Аккуратнее, Бруно! Это все-таки не стог сена!
– Однако нас надолго прервали! – сказал я. – Давайте продолжим.
– Охотно! – ответил старик. – Я заинтересовался… чем же? – он провел ладонью по лбу. – Чертова амнезия! Что я сказал? Ну, ладно… Вы мне что-то рассказывали? Если не ошибаюсь, о преобразовании образования? Кого из своих учителей вы любили больше: тех, кто говорил ясно, или тех, кто вас озадачивал?
– Наверное, вторых, – вынужден был признать я.
– Вот именно, – сказал Мин Херц. – С этого всё и начинается. Мы были на этой стадии развития лет 80 или даже 90 назад. У нас был тогда период реформ. Начали их с образования. Наш самый любимый учитель каждый год становился все непонятнее, и мы каждый год все больше им восхищались. И чем же это закончилось? Как сейчас помню. Наш идол читал нам Мораль. Мы никак не могли вникнуть в его предмет и всё отвечали по конспектам от аза до ижицы, и на экзаменах тоже. А экзаменаторы восторгались: «Какая бездонная глубина!».
– А какой прок выпускникам от такой глубины?
– И вы не понимаете? – удивился Мин Херц. – Они же сами становятся педагогами, читают Мораль своим ученикам – по конспектам, а те – по конспектам же – отвечают.
– И так до бесконечности или конец все-таки был?
– А как же! В один прекрасный день мы обнаружили, что никто – ну, совершенно никто – не разбирается в вопросах Морали! Они стали морально неразборчивыми. Пришлось отменить лекции, экзамены – в общем, всё. И тем, кто действительно хотел в чем-то разобраться, пришлось делать это самим. Но только через двадцать лет появились такие люди, которые были хоть сколько-нибудь морально грамотными! Кстати, сколько лет учатся ваши студенты?