Барон вновь принял обиженный вид, но Вице-Губернатор поспешил объяснить, что в песне не было никакого намёка на него, да и вообще песня не имела смысла.
— Ты же ничего не имел в виду, ведь так? — обратился он к Садовнику, который бросил петь и теперь стоял, балансируя на одной ноге и разглядывая их с разинутым ртом.
— Я никогда ничего не имею в виду, — ответил Садовник, и в этот момент, к счастью, явился Уггуг, что придало беседе новое направление.
— Позвольте представить вам моего сына, — сказал Вице-Губернатор, шёпотом прибавив: — Это один из самых замечательных и разумнейших мальчиков, которые когда-либо рождались на свет! Я рассчитываю показать вам некоторые примеры его умственных способностей. Он знает многое из того, о чём его сверстники ещё и понятия не имеют; а в стрельбе из лука, в ужении рыбы, в рисовании и музыке его таланты… Но вы сами их оцените. Видите вон там мишень? Сейчас он выстрелит в неё стрелой. Сынок! — громко позвал он. — Его Ожирение желает видеть, как ты стреляешь. Подать Его Высочеству лук и стрелы!
Надувшись от важности, Уггуг принял лук и стрелы и приготовился стрелять. Лишь только стрела сорвалась с тетивы, Вице-Губернатор наступил Барону на ногу и так навалился на неё всем своим весом, что Барон взвыл от боли.
— Тысяча извинений! — вскричал Вице-Губернатор. — От возбуждения я немного подался назад. Смотрите! Прямо в яблочко!
Барон изумлённо вытаращил глаза.
— Мальчик так неловко держал лук, что это просто невероятно! — вымолвил он.
Однако сомневаться не приходилось: стрела была там, в самом центре мишени!
— А вот и озеро, — продолжал Вице-Губернатор. — Подать Его Высочеству удочку!
Уггуг нехотя принял удочку и с размаху забросил блесну в воду.
— У вас на руке жучок! — вскричала миледи, с такой силой ущипнув Барона за руку, как если бы в неё разом вцепился десяток омаров. — Жук был кусачий, — объяснила она. — Но какая жалость! Вы не увидели, как мой сыночек вытащил рыбу из воды!
На берегу лежала громадная дохлая треска с крючком во рту. Барон неуверенно проговорил:
— Я, признаться, воображал, что треска водится лишь в солёных водах.
— Только не в этой стране, — пояснил Вице-Губернатор. — Пойдёмте в дом. По дороге задайте моему сыночку несколько вопросов — на любую тему!
И надутого мальчика основательно подтолкнули вперед, чтобы он оказался рядом с Бароном.
— Не могли бы вы, Ваше Высочество, сказать мне, — осторожно начал Барон, — сколько будет семью девять?
— Сверните налево! — вскрикнул Вице-Губернатор и поспешил забежать им вперёд, чтобы указать путь, да так поспешил, что налетел на своего несчастного гостя, который грузно рухнул вниз лицом.
— Ох, простите! — воскликнула миледи, помогая своему мужу вновь водрузить посла на ноги. — Мой сын только что сказал «шестьдесят три»!
Барон ничего не ответил; он был весь в пыли и явно повреждён, как телом, так и умом. Но стоило им ввести его в дом и порядком почистить щёткой, как все неприятности, казалось, были позабыты.
Стол был сервирован самым изысканным образом, и с каждым новым блюдом настроение Барона улучшалось на глазах; но все усилия родителей выудить его мнение по поводу умственных способностей Уггуга были тщетны, пока этот предмет всеобщего интереса не покинул комнату и не оказался внизу под окном, рыская по лужайке с маленькой сеточкой, в которую он совал лягушек.
— Милый мальчик, он обожает естественные науки, — сказала слепо любящая мать. — Ну скажите же, барон, какого вы о нём мнения?
— Чтобы быть совершенно беспристрастным, — сказал осторожный Барон, — я предпочёл бы иметь ещё немножко свидетельств. Мне кажется, вы упоминали о его способностях к…
— К музыке? — подхватил Вице-Губернатор. — Они просто необыкновенные! Сейчас вы услышите его игру на фортепиано. — И Вице-Губернатор подошёл к окну. — Уг… то есть, мальчик мой! Зайди-ка на минутку, да приведи с собой учителя музыки! Чтобы переворачивал ноты, — добавил он в качестве объяснения.
Уггуг, уже доверху набивший лягушками свою сетку, подчинился без возражений и вскоре появился в комнате в сопровождении маленького человечка свирепого вида, который обратился к Вице-Губернатору с вопросом:
— Што за музик ви хотите?
— Сонату, которую Его Высочество исполняет так очаровательно, — сказал Вице-Губернатор.
— Его Высочество не… — начал было учитель музыки, однако Вице-Губернатор резко остановил его.
— Ни слова, сударь! Идите и переворачивайте ноты для Его Высочества. Дорогая моя, — обратился он к вице-губернаторше, — не объясните ли вы дорогому педагогу, что надо делать? А тем временем я, Барон, покажу вам нашу самую интересную карту — на ней изображены Волшебный край и Сказочная страна, и вообще всё остальное.
К тому времени, как миледи вернулась от учителя музыки, которому она дала необходимые указания, карта была развешена и Барон уже оказался немало сбит с толку привычкой Вице-Губернатора указывать на одно место и при этом называть совершенно другое.
Миледи присоединилась к ним и тоже стала указывать на одно место, называя при этом другое, чем усугубляла путаницу, пока, наконец, отчаявшийся Барон не решился сам указать на карту и при этом промямлил:
— А это большое жёлтое пятно — это что, Сказочная страна?
— Да, это Сказочная страна, — ответил Вице-Губернатор. — Самое время намекнуть ему, — шёпотом добавил он своей супруге, — чтобы он завтра же возвращался восвояси. Он ест, как акула! Но мне самому неловко ему об этом сказать.
Миледи подхватила идею мужа и немедленно принялась делать намёки самого тонкого и деликатного свойства:
— Только поглядите, как коротка дорога назад в Сказочную страну! Если вы отправитесь завтра утром, то окажетесь дома самое позднее через неделю!
Барон недоверчиво поглядел на неё.
— Чтобы прибыть сюда, мне и то потребовался целый месяц, — сказал он.
— Но ведь путь назад всегда короче!
Барон умоляюще взглянул на Вице-Губернатора, который с готовностью поддержал супругу.
— Вы пять раз сможете приехать назад за то время, что потратили на одну-единственную поездку сюда — если только отправитесь завтра утром.
В это время в комнате раздались звуки Сонаты. Барон вынужден был признаться самому себе, что исполнение было блестящим, но тщетно пытался он взглянуть на юного музыканта. Всякий раз, как ему уже удавалось оборотиться в ту сторону, либо Вице-Губернатор, либо его жена ухитрялись заслонить ему вид, указывая на карте ещё какое-нибудь место и оглушая его слух каким-нибудь новым названием.
Наконец Барон сдался, скороговоркой пожелал доброй ночи и покинул комнату, пока хозяин и хозяйка обменивались победными взглядами.
— Отлично сработано! — вскричал Вице-Губернатор. — Ловко придумано! Но что это за топот там на лестнице?
Он приоткрыл дверь, выглянул и встревожено произнес:
— Сундуки Барона сносят вниз!
— А откуда этот стук колёс? — вскричала миледи, взглядывая через занавеску в окно. — Зачем-то подали экипаж Барона, — пробормотала она.
В этот момент дверь раскрылась; в ней показалось толстое гневное лицо, и голос, хриплый от негодования, проревел:
— В моей комнате полно лягушек. Я уезжаю!
И дверь вновь закрылась.
А благородная соната всё разливалась по комнате, — но это мастерская игра Артура возбуждала всеобщее звучание и заставляла саму мою душу трепетом вторить нежным звукам бессмертной «Патетической»; и только когда смолкла последняя нота, — только тогда усталый, но счастливый путешественник оказался способным произнести «Доброй ночи» и отправиться к своей столь желанной перине.
ГЛАВА VIII