Канцлеру были неподвластны лишь три составляющих: армия, флот и казна, что ему совсем не нравилось. Зато к нему тянулись высокопоставленные представители «униженных и оскорблённых». Лишь Салтыковы не лезли, так как практически всем скопом перебрались к Екатерине в Москву. Те Салтыковы, которые не пострадали от репрессий времён Александра.
— Что будем делать, как быть, ваше величество? — задал вопрос Макаров, которому поддакнули Храповицкий и Долгоруков.
— А что мы можем, господа? Нет ни законного императора, ни иного официально назначенного правителя. Даже Екатерина и та в Москве, хотя ни у неё, ни у Марии Фёдоровны нет прав на власть согласно манифесту Павла Первого.
— Получается, что мы лишь порядок на улицах можем поддерживать?
Это так, полки «защитников» уже обеспечивают патрулирование, так как новость выплеснулась наружу. В принципе, даже Сенат не может поставить кого-нибудь великим кормчим, так как его лишили таких прав.
Всех участников заговора и убийства царя отвезли в новую тюрьму Тайной экспедиции, а Константина заперли в его же покоях. Ну не Николая Павловича же ставить императором, ему всего три месяца от роду.
— Советую отправить гонцов к Екатерине Второй, пусть берёт ответственность на себя, — решил откорячиться я.
— Семён Афанасьевич, может пока будете управлять до её прибытия?
— Нет уж, могу лишь за порядком следить, коли полки под моим началом, а управляют пусть те, кто имеет на это право.
Ситуация поразительная, когда всё сразу стало даже не раком, а крабом. Павел, разрушая старый мир, не успел построить хотя бы фундамент нового. Так что я оставил царедворцев чесать репу, где ни попадя, а сам поехал к себе домой. Пусть люди разбираются с самими собой, системой и народом. А потом приедет Екатерина и все расставит по полочкам.
Витворт, кстати, на этот раз оказался не при делах, а вот австрийский посол вызвал подозрения. Уж очень мощные клинья он подбивал к Константину Павловичу последний месяц, как будто знал о предстоящих событиях.
И всё бы хорошо, но меня на следующее же утро отвлекли от раздумий и созерцательного настроения. На улице собралась небольшая толпучка в сотню человек, причём разнообразная по составу. Тут тебе и мужики сиволапые, и вельможи разряженные, и предстатавители военщины и вроде лавочники какие-то.
— Симеон Афаанасьевич, вернись к власти правителем российским. Хотя бы пока всё не определится, — увещевал меня прибывший с людьми митрополит.
— Так указа соответствующего нет, ваше высокопреосвященство, нельзя же узурпировать власть. Много недовольных будет, да и народ не согласится с самозванством.
— Ошибаешься, вон сколько народу, а округ дворца ещё много больше стоит. И все тебя кличут и просят возглавить страну. Дабы порядок порушенный сразу восстановил и людям смута в головы не лезла. А уж кого посчитаешь на престол посадить, то так тому и быть!
Вот так пришлось снова Правителем России стать, чтобы страну успокоить. Ну, ничего, через полмесяца Екатерина подъедет и ей власть передам, хотя и против одного из манифестов Павла Первого. У неё огромный опыт правления, разберётся кого на престол посадить: провинившегося Константина или малюсенького Николая.
Раз уж «всенародно» припахали в диктаторы, так почему бы на себя ещё одну грязь внутренней политики не взять? С заговорщиками особо церемониться не стали, а просто казнили их всех прилюдно за групповое цареубийство. Да, несправедливо, зато эффективно.
Все Романовы, включая Константина с супругой, теперь живут в Царском Селе под охраной симеоновцев. А из гатчинцев я создал Второй Колониальный Большой полк численностью в три с половиной тысяч человек.
— Теперь у меня есть целая дивизия из трёх больших полков, — поясняю Храповицкому, — остальных гатчинцев распределяю по защитным малым полкам, чтобы инструкторами там были.
Пока Екатерина не приехала я и саму Гатчину решил использовать в качестве «сколково». Хочу там учебно-академический городок построить, чтобы легче разработки и изобретательство курировать стало.
Австрийского посла я послал назад, в Австрию, к его собственной ебеней матери. Заодно и ихнему императору отправил послание о разрыве добрых отношений. Осталось всю австрийскую диаспору вытолкать взашей, чтобы дули не крутили и не пакостили.
Ну и казне нагадил, сократив количество хлеба на экспорт. Пусть идёт по России по льготным ценам, как и соль для простых людей.