- Свои! Свои… – скомандовал Рамси, выглянув в окно: теперь за их машиной следовал второй болтонский джип. – Мы справились.
Он забрал из покорной лапки пистолет и, коротко трепанув Вонючке голову, откинулся наконец на спинку сиденья. Нервное напряжение отпускало, оставляя трясучку в руках и нехватку воздуха – возьми да посопи ровнее, когда так пробивает на каждом вдохе…
Рамси принял робко протянутый свёрток бинта и прижал к боку, под футболкой – её наконец удалось отлепить от тела. Кровавая мешанина обломков оказалась останками смартфона: тот разлетелся вдребезги в верхнем кармане куртки и наверняка спас хозяину жизнь, затормозив пулю, – но рана всё равно была и, похоже, сломалась пара рёбер…
- Ты не справился, Рамси, – донёсся вдруг негромкий холодный голос отца. – Настоящий блок возможно сломать, только испытав боль и ужас, превосходящие по силе те, с которыми он ставился. Твоя же топорная поделка развалилась сама собой, раб теперь опасен, а ты лишился ума настолько, что раз за разом нарушаешь мои приказы. Твоя забава исчерпала себя, и её пора заканчивать.
- Нихрена подобного, – огрызнулся Рамси.
Он просто устал бояться. Он был голоден почти сутки, подстрелен и ужасно взвинчен; последнее, чего хотелось теперь, – это слушать в десятый раз старую отцовскую песню о Вонючке.
- Избавься от своей крысы или я это сделаю сам, – бескомпромиссно продолжал лорд Болтон. – Я не хочу, чтоб наши жизни зависели от того, взбредёт ли Вонючке в больную голову нас перебить.
- Что за бред?! – Рамси дёрнулся и зашипел от слишком резкого движения. – Он никогда и пальцем не тронет своих! Он преданнее собаки! За столько лет даже не попытался!.. К тому же в такое тяжёлое время у нас каждый человек на счету, а он отлично…
- Заткнись, – оборвал отец. – Твоё слюнтяйство отвратительно. Продолжим этот разговор, когда приедем.
Рамси досадливо ощерился. Сколько можно оскорблений, угроз, всего этого дерьма?! Чувствуя, как вместе с возмущением подступает необъяснимая тревога, почти паника, он оборвал опасные мысли. Подумал вместо этого, что обязательно уболтает отца и на этот раз, подберёт нужные доводы. Вот только сосредоточится… и соберётся с силами.
Сидящий на полу Вонючка осторожно прижался к ногам, заглянул в глаза преданно и тревожно – хотелось стиснуть его, пригладить, встрепать… Успокоить?.. Его не должен пугать никто, кроме хозяина! Но лишний раз прикасаться к питомцу на виду у отца было сейчас слишком опасно. Рамси пнул его, вынуждая отпрянуть подальше. Прикрыв на пару секунд глаза, попытался собрать обрывки мыслей в аргументы: Вонючка прошёл испытание на верность; Вонючка не ломал бы блок, если бы не угроза жизни хозяина; да можно, в конце концов, соврать, что он имел разрешение атаковать врагов… но сработало оно не полностью, потому что… потому …
Рамси открыл глаза, когда бинт уже намертво присох, а солнце было высоко.
- Почти приехали, – послышался голос отца. – Ты ведь отсюда родом?
- Да, милорд, – отозвался телохранитель. – Домик на западной окраине…
- Дождёмся подкрепления там. А то как бы ублюдок не отдал концы.
«Домик» оказался трёхэтажным особняком за высокой оградой, с камерами наблюдения и подземным гаражом: личные телохранители лорда Болтона никогда не были стеснены в средствах. Приехавшие на втором джипе бойцы помогли хозяину дома выбраться из машины и, поддерживая под плечи, повели наверх.
О том, что хозяйский сынок не в порядке, они, похоже, не знали – знал только лорд Болтон, скептически пронаблюдавший, как Рамси, небрежно оттолкнув Вонючку, выкарабкался из машины. И как пошёл вслед за телохранителями – медленно, почти не шатаясь, вот только ноги в стилах были для него уже слегка тяжеловаты.
Когда все поднялись наверх, Рамси грузно плюхнулся на ближайший стул и одним взглядом отправил питомца в дальний угол. Неясное, какое-то звериное чутьё твердило: держи его подальше от себя. От себя и от отца. Вонючка, хромавший ещё сильнее, чем с утра, бесшумно скользнул в нужном направлении и, как мог, постарался стать невидимым.
Вокруг раненого телохранителя уже хлопотала подоспевшая жена: торопливо, но без паники и лишних вопросов принесла аптечку, бинты, сноровисто набирала в шприц какое-то лекарство из ампулы… Остальные бойцы Первого Отряда слаженно занялись безопасностью: в считанные минуты были закрыты все жалюзи, изображения с камер выведены на настенный монитор, пополнен боезапас и налажена связь с группировками войск.
Единственный выживший боец с уипкрикской базы – молодой, коренастый – неловко топтался посреди богато обставленной гостиной, будто не зная, куда себя деть; выравнивая дыхание, Рамси зацепился взглядом за его стилы – почти как собственные. Когда прибудет подкрепление, этого болтонского молодца, скорей всего, отправят восвояси, базу переформируют, выплатив компенсации семьям погибших… Отец двинется с войском добывать безразмерную шкуру Хорнвуда, а Рамси – лечиться. С питомцем, разумеется: отцу сейчас будет не до разбирательств с Вонючкой. В больнице ли, дома ли – можно будет наконец вздохнуть спокойно полной грудью, пусть и со сломанными рёбрами…
- Так и не разобрался, в кишках ли пуля? – надтреснутый голос прозвучал вдруг над самой головой.
Рамси вскинул взгляд – отец, не дожидаясь ответа, небрежно отвёл его руку, приподнял футболку справа – бесстрастно, как на манекене, – и, будто манекен, бастард оцепенел с неловко повёрнутой головой.
Задавить порыв паники, не дёрнуться, не пикнуть, удержать твёрдым лицо! Жёсткие пальцы торопливо пробежались по боку, нажимая, – страх сильнее боли, противнее влажного хруста – задушенный за зубами взрык – и пытка закончилась так же внезапно, как началась. Обтерев окровавленную руку салфеткой, отец постановил:
- Ерунда, под самой кожей. Можно достать хоть сейчас. Набери морфин и для него, – распорядился он в сторону телохранителя и, взяв со столика спирт, обильно полил на нож.
Рамси снова дышал – сквозь заваленное комком горло, дёргано ёрзнув к спинке стула. Все, кто когда-либо цапал его руками, – пусть бы цапали хоть целый день подряд, только не это, не это, не это!.. Нож, которым будут ковырять в ране, – не страшно. Страшно было, что отец ещё раз прикоснётся. Ещё раз схватит. Этот страх был всегда, но осознание пришло окончательно только сейчас, оно было кристально ясным и таким тошнотворным, что слова – безнадёжная попытка спастись – вытолкнулись булькнувшим хрипом:
- Л-лучше в Дредфорте, мейстер и…
- Мы должны были прилететь в Дредфорт ещё вчера вечером, – жёстко отсёк лорд Болтон. – Неизвестно, когда мы там по итогу окажемся и когда будет следующая передышка. – И добавил с досадой: – Не позорь меня своей трусостью.
Перепачканные кровью Рамсины руки окостенело вцепились в край футболки, – глаза расширены, голова мелко мотается в отрицающем жесте; когда отец резко взял его запястье, пальцы ослабли сами собой. Оторвав хватку от ткани, Русе Болтон раздражённо дёрнул её вверх до самой шеи.
И увидел. Увидел…
Рамси давно забыл об этом в суматохе, просто инстинктивно прятал, – но теперь было уже поздно. Отец увидел – и отшатнулся, как от омерзительной заразы. Потому что такой след клыков и шести резцов на рёбрах слева – тоненький, хирургически-аккуратный – могло оставить только одно существо.
Русе Болтон отступил на шаг. И ещё на шаг. Желваки вздулись, глаза налились холодной мертвенной жутью – и на лицо медленно, будто обтекающая слизь, наползла гримаса невыразимого презрения.
- Это то, что я думаю, – неспешно, уничижительно проговорил он – не спрашивая, утверждая; бастард вытаращился снизу вверх, вжавшись в сиденье. – Какая мерзость. Ты с Вонючкой… – слова едва проталкивались сквозь бесконечную гадливость, – всё это время, да ещё и… ВОТ ТАК?
- Не твоё дело, – хрипнул Рамси через силу – тихим, севшим от ужаса голосом.
- Ты ошибаешься. – Отец навис над ним, округлив стылые глаза. – Это моё дело. Потому что из-за твоей поганой педерастии пошёл прахом и брак, и контракт, началась травля, в которой мы катастрофически теряем ресурсы… – в каждом слове всё отчётливее проскальзывало рычание; все вокруг затихли, не шевелясь. – А только что я потерял ещё и остатки иллюзий на твой счёт, позорище.