- Это всё из-за меня, – прошептала Донелла самой себе; по щекам наконец полились слезы, и она взвыла, сминая больничную сорочку, не замечая, как трещит, едва не разрываясь, ткань: – Это всё из-за меня!..
Рамси давно потерял счёт времени. Отупев от усталости и монотонно-одуряющей боли, он просто шёл и шёл, не останавливаясь, чтобы не свалиться. Эмоций больше не осталось, а то, что всплывало в памяти само собой, было уже как будто не о нём. О ком-то другом – может, даже о том, кто так и остался на полу в гостиной: с расстрелянным в мясо лицом и с серьгой-рубином в ухе, рядом с распотрошенным трупом Русе Болтона. О том, чьё имя теперь окончательно потерялось, заменившись на «Рамси».
А ведь все эти годы его называл так только отец. Чужаки обращались по фамилии, болтонские молодцы говорили «шеф», Вонючка – «милорд» или «хозяин» (больше не скажет, представляешь – никогда), а мама – в неизмеримо далёком раннем детстве – говорила почти всегда «Рамзайка».
Бабка же – почти забытая – как его только не называла, а вот имя произнесла только раз. Когда, разоткровенничавшись после чарки, решила поведать внуку историю его происхождения. «Уродище ты, байстрюк, ох, уродище… – начала она с привычных сетований. – Очи б мои на этаку распогань не смотрели! Удавить бы тя, мразотного, ещё сосунком, так ить взвилася дурища, отобрала, откель и силы-то взялися, токмо родивши? “Не дам, – кричит, – сыночка убивать! Люблю его, и имячко ему уж выдумала – Ра-амси! Он сын лорда!” Лорда, лорда… Пьяной морды! Снасильничали девку в городе какись поганцы в подворотне, побили, порезали, кру́гом пустили – так и тронулася умом, про лорда да про погреб понадумала! Едва жива притащилася, в горячке бедовала цельну неделю, за ранами и очей-то было не видать, думала, повыкололи, думала, отдаст богам душу… Как она и понести-то сдюжила таку уродищу?.. Тьху ты, зенки мёртвыи, поганыи-и-и…»
«Да! Я мёртвый, холодный! Сгрызу твои косточки!» – поддержал пятилетний Рамси хмельную бабку, вытаращил глаза, – и звонко хохотал вслед, когда она, спотыкаясь и голося, припустила к мельнице.
Мама, неслышно подойдя сзади, взяла его тёплыми ладонями за плечи: «Не бери до головы, сынок. Уж очень зла она за мои метки… А ты возьмёшь да и станешь лордом – то-то подивится!»
Что ж, теперь новый лорд Болтон шёл в Дредфорт. Тащился домой – слепо, бездумно, как умирающее животное в своё логово, чтобы свернуться клубком в дальнем углу и больше не двигаться.
Когда все говорили – Кирус молчал.
Раньше он редко затыкался в принципе, а уж если сослуживцы делились историей, в которой участвовали несколько из них, то он перебивал всех своими выкриками и рассказывал всё сам, щедро пересыпая шутками и матерком, похохатывая и бодро жестикулируя. Но теперь – Кирус молчал и смотрел прямо перед собой, на замызганный стол в дредфортской казарме, где пятеро бойцов Второго Отряда расселись на чужих продавленных креслах. Рассказ вёл Ноздря – с непривычной мрачной серьёзностью, под любопытными взглядами хозяев комнаты: южный горец по происхождению и по внешности – большой горбатый нос, чёрные волосы, смуглое лицо, – Ноздря говорил без всякого акцента, рассудительнее и интеллигентнее многих.
- Когда нам пришла смс от шефа, чтоб ехали в Дредфорт, мы как раз почти закончили его задание. Вызвонили Волчьего Хрена, чтоб бросал всё и гнал к нам машину, ну, они с Медведем и приехали через полчаса… Двинуть решили через Уипкрик: на левом берегу хоть трасса есть; приехали, сунулись к переправе – а паром взорван, кусками по воде плавает… Только успели разглядеть всё это, как по нам начали палить – какие-то ушлёпки без знаков различий. Медведь, земля ему пухом, некстати из машины высунулся – уложили на месте. Мы по ним дали огня, почти дожали, когда… – Ноздря покосился на Кируса – молчаливо застывшую глыбу, – когда Мошню подстрелили. Вариант с лодкой тут же отпал, нельзя машину было бросать; раскатали ещё пару человек и дали ходу из этого Уипкрика, решили по правобережью ехать, просёлками…
- Так а кто напал-то? – нетерпеливо спросил один из местных бойцов, наливая кипяток в кружки с молотым кофе. – У нас тут общую мобилизацию объявили, только пару отрядов оставили Дредфорт стеречь… А остальные – кто по южной трасе двинулся к начальству, а кто и по юго-западной – на Винтерфелл, что ли? Или на Хорнвуд-холл? Может, те и напали на вас, против кого воюем?
- Сказал же – без знаков различия, – раздражённо отмахнулся Ноздря, такой невозмутимый обычно.
- Мы, элитный отряд… отступали от каких-то шавок, – горько бормотнул себе под нос здоровяк Парус – ссутулившись, сцепив между колен массивные кисти.
- Пока ехали через лес, сеть не ловила, – продолжил Ноздря; каждая новая фраза давалась всё тяжелее. – Мошня… умер по дороге. Не довезли. Уже к мосту здешнему подъехав, словили мы сеть и получили кучу пропущенных от шефа. От нашего шефа в смысле, от Рамси. Звоним – а он недоступен. Ну и поспешили к Дредфорту – думали, Болтоны уже приехали давно… А тут пусто.
- Началась война, – подал наконец голос Кирус – хрипло, надсадно, будто после очень долгого молчания. – Как только вернётся шеф – хана всей этой шушере. Соберёмся, ударим и размажем.
Бойцы притихли. Все – даже в чужом отряде – знали, кем был Мошня для Кируса: названым братом, с которым вместе росли, вместе учились и служили с самого основания Второго Отряда. Все помнили, как с воплями гоняли эти двое друг друга по двору казармы, как щипались и хохотали, будто малые дети, как Кирус пытался отучить Мошню курить: выбрасывал его сигареты в урну и с хохотом заснимал на мобильник, как тот, матерясь, их откапывает…
- Негоже его кофем поминать, – нарушил Кирус повисшую тишину. – Есть что покрепче?
Никто из обитателей комнаты не успел ответить: дверь резко распахнулась, грохнув об стену, и на пороге показался бледный как смерть боец.
- Т-там п**дец… – пролепетал он, протянув перед собой планшет – на экране маячил одутловатый лысеющий мужик и яркая полоса спецвыпуска новостей.
«Скажите пожалуйста, мистер Хорнвуд, утешает ли молодую вдову полученное ею в наследство состояние?» – возбуждённо тараторил голос из динамика.
«Конечно же нет, она безутешна, – отмахнулся толстяк. – Мне надо идти, пропустите».
«Последний вопрос! Ваша дочь в больнице – вы можете рассказать, что произошло?»
«Несчастный случай с животным», – рыкнул тот, кого называли Хорнвудом.
- Что за херня? – первым не выдержал Кога.
- Подождите, подождите, в начало… – боец лихорадочно завозился с промоткой. – Вот!..
«Нам буквально недавно стало известно, что лорд Русе Болтон – владелец охранной фирмы “Болтон инкорпорейтед” – вместе со своим приёмным сыном Рамси и несколькими подчинёнными погиб при взрыве особняка в Пайре. Как вы это прокомментируете, мистер Хорнвуд?..»
Болтонские молодцы замерли, сгрудившись, таращась на захватанный пальцами экран. Одышливый толстяк бормотал об ужасной трагедии, уточнял степень проверенности данных – а они смотрели, окаменевшие, да размеренно капала на линолеум вода из повисшей в чьей-то руке кружки.
«Вашей дочери досталось огромное наследство, в том числе и крупнейшая частная армия Севера. Ясное дело, юная девушка сразу не справится с такой ответственностью… Какую судьбу вы уготовили болтонским молодцам, мистер Хорнвуд? Имеет ли смысл их название теперь, когда все Болтоны мертвы?»
«Я не могу пока ответить на этот вопрос, – отозвался новый владелец фирмы. – Скажу только, что армию наёмников под моим руководством ждут некоторые преобразования».
- П**дец, – севшим голосом проронил Волчий Хрен, и Кирус решительно перебил:
- Нам нужно уходить. – И добавил, обращаясь к местным: – Вы нас не видели. Ты! – кивок в сторону бойца с планшетом – и тот отшатнулся, настолько страшным был застывший взгляд Рамсиного головореза, – получил от меня последнее сообщение вчера, за пять минут до взрыва казармы на вилле. О том, что мы завалились спать, а разговор завтра продолжим, – голос Кируса был деревянный, скованный и казался бы безразличным, если бы не накрепко сжатые кулаки. – Понятно?