— Только вам лучше не трогать его, — сказал он. — Если вы попытаетесь отключить его или снять с задней стенки плиты, то автоматически отправите сигнал бедствия и сюда тут же явится кавалерия.
— Чушь собачья, — фыркнул Боггз.
Но капитан не был так в этом уверен.
— Ты врешь.
— Мне будет только лучше, если вы не поверите, — пожав плечами, ответил Джош.
Гейб повернулся к старшему механику и кивнул.
— Я схожу и проверю, говорит ли он правду. Если в мое отсутствие ты захочешь рассчитаться с ним, я не буду возражать. Но постарайся не убивать его. Возможно, он понадобится мне позже.
— Слушаюсь, сэр. Но кровь пустить можно?
— Конечно можно. Это сколько угодно.
Капитан засунул пистолет за ремень брюк на спине и вышел из каюты. Снаружи кто-то отступил в сторону, пропуская его, — видимо, тот, кто сторожил дверь. Потом она закрылась, и явилась боль.
То, что произошло дальше, нельзя было назвать допросом, потому что Боггз ни о чем Джоша не спрашивал.
24
Рейчел Восс с самого начала возражала против того, чтобы ее напарник внедрился на корабль «Вискайи» в качестве агента под прикрытием. Они занимались этим делом давно, и ей становилось нехорошо от одной только мысли, что Теркотт вместе со своим отделом по борьбе с терроризмом вмешается в их расследование и заберет его. Она множество раз предупреждала Джоша, что его идея очень опасна.
Они бесконечно обсуждали это между собой до и после совещаний и так подолгу оставались наедине, что Чонси собрался с духом и спросил, не спят ли они друг с другом — в нарушение всех правил. В общем, вполне естественный вопрос. Восс была не замужем, а брак Джоша распался — обычное дело для агента ФБР. Если бы они оказались в одной постели, никто не стал бы винить их. Никто, кроме Чонси, который рьяно чтил законы и правила.
Но хотя Восс и Джош Харт очень сблизились за то время, что являлись напарниками, они нередко спорили друг с другом. Их отношения так и не дошли до интимной стадии. Тем не менее Джош значил для Рейчел Восс больше, чем кто-либо из ее любовников.
Ей казалось, что яхта, конфискованная у наркобарона, еле тащится.
Восс не могла оставаться внизу, но и в рубку заходить не хотела. Она некоторое время провела на палубе, но, несмотря на то что надела теплую фуфайку, ледяные пальцы ветра то и дело пробегали вдоль позвоночника, к тому же ей надоело всматриваться в темную морскую даль в поисках «Антуанетты». Напряженное ожидание, в которое она погрузилась, не имело никакого смысла; они все еще находились довольно далеко от места, откуда поступил сигнал со спутникового телефона Джоша. Даже когда они доберутся туда, «Антуанетты» там наверняка не будет, если только она не стоит на месте, дожидаясь, когда они появятся.
Нет, сначала нужно принять сигнал радиомаяка.
Но Восс ненавидела ждать.
Она устроилась на корме, на стуле из искусственной белой кожи, одном из четырех, прикрепленных к палубе. Они предназначались для рыбалки, с полным набором всего необходимого, включая страховочный ремень, на случай если укусит меч-рыба или еще кто-нибудь хищный. Восс не увлекалась рыбалкой и сомневалась, что Рохас, наркобарон, которому принадлежала яхта до того, как ФБР конфисковало ее, рыбачил, сидя в одном из этих кресел. Они представляли собой переделанные барные табуреты, и, отдавая дань их истинной сущности, Восс пила «Пинаколаду», коктейль, приготовленный Паваротти на крошечном камбузе, но без добавления рома. Она чувствовала себя так, будто ей снова четырнадцать, только в крови у нее бушевал адреналин и она не могла уснуть. Ей было ясно, что ни алкоголь, ни кофе не помогут ей справиться с сегодняшней работой.
С моря дул ветер, и от холодного коктейля она замерзла еще больше, но ей нравился вкус ананаса и кокоса, который отвлекал ее. И хотя она так нервничала, что не могла есть, «Пинаколада» была кстати.
— Тебе нужно немного поспать.
Восс вздрогнула от неожиданности и, повернувшись, увидела, что рядом стоит Паваротти. За шумом ветра она не слышала, как он подошел, и ей стало неловко. Впрочем, она постаралась скрыть это.
— Для такого верзилы ты ходишь слишком тихо.
Паваротти улыбнулся, показывая, что не обижается на ее поддразнивание, но она всем своим видом дала ему понять, что ей все равно, что он думает.
— Серьезно. Я знаю, ты беспокоишься за Джоша…