— Сифи или Фика, вот в чём вопрос... — пробормотал я вслух.
— Кл-ак!
— Ты дружочек, не участвуешь. Так шо молчи там...
А мне в голову пришла очередная, гениальная мысль:
— Вот ты и будешь Тау!.. Та-упаси!.. — ткнул я пальцем в направлении птица.
Блин… то ли проклятие, то ли благословение.
Палец мой, при этом, решил пойти на измену родине, и концептуально промазал, указав куда-то во внутренний залив атолла.
И чего это меня так развезло?..
Уронив руку на мягкий песок, — я устало откинул голову на тёплый камень.
Последней мыслью, которая истончалась у меня в голове, было то, — что если подобным образом скомпонировать оставшиеся варианты для девочки, — то получился бы откровенный Фикус...
=\\\\\\\///////=
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво пытался впихнуть мне в нос, какую то непонятную хрень...
Ну что за странный мир? Ни разу не дали проснуться как следует...
Этот кто-то, — носящий характерную кликуху, валялся прямо на мне, с широко раскинутыми крыльями, и мерно сопел в свой массивный клювик.
Я поводил вокруг взглядом, удивляясь отсутствию сонного дурмана, и по очень длинной тени от камня, перед собой, — пришёл к выводу, что сейчас раннее утро.
А птиц то, по ходу, — подзамёрз… раз решился так в наглую оприходовать мою спящую тушку. Уважаю.
Посмертно...
Я погладил довольно твёрдое крыло, от чего птиц что-то забормотал себе под клюв, при этом удобнее на мне устраиваясь. А потом зажав между пальцев тройку маховых перьев — с треском выдернул их из крыла…
Над островом прокатился обиженный, громогласный визг...
Птиц забарахтался на песке, спросонья не понимая что происходит, и едва не выбил мне глаза своими длиннющими крыльями.
Видя этот брейк-данс я поспешил отскочить подальше, подспудно удивившись непривычной лёгкости и отсутствию сонного одеревенения в конечностях.
Значит, вчера мне не показалось…
Я проследил за барахтаньем этого пернатого, и когда тот скрылся под широкими листьями какого-то растения — молча выдохнул.
Во же птичья душонка... и куда только весь этот пух помещается?
Я проследил за опадающими на песок, невесомыми хлопьями...
Этому великолепному утру не хватало лишь ещё одного, крайне важного элемента. Хорошо что он дал...
— Капитан?
— Да? — ну вот.
Моя вчерашняя знакомая обнаружилась, конечно-же, за спиной. Где она ещё может оказаться, этот педобир мелкий... И скажу совершенно без излишней скромности, — в этот раз я даже не дёрнулся. Ну разве что совсем чуточку...
Я обернулся:
— Привет. А ты чего ты аж сюда забралась? Могла и по связи поговорить.
— Мне было... скучно. — немножко отвернулась она.
Приехали...
Птиц тем временем перестал устраивать бардак в листве, и что-то обиженно клекотнув, — выполз из своего лиственного укрытия, спрятавшись за зелёную тушку Стивена.
Я вновь взглянул на девчушку, и про себя улыбнулся...
А ведь шото-терапия работает! Вон как глазки метаются, у нашей холодной принцесски...
Девочка, тем временем, заметила рассыпанные по песку, белые пушинки, и с интересом перевела взгляд, на подозрительно подглядывающего, в нашу сторону, летуна.
Я же, дабы не стоять в неловком молчании, — задал риторический вопрос:
— Как там ремонт?
— В рамках прогноза.
И всё. Снова молчок.
Как же с этими детьми тяжело...
Я оглядел контрастно подсвеченную рассветом тушу корабля, и никаких изменений не заметил. Ожидаемо...
Помню она говорила, что только через неделю что-то там починит...
— А что такое “лёгкий корпус”? — спросил я максимально невинно, когда вытянул из памяти немного подробностей.
Произнося эти слова, я запрыгнул на своё ночное прибежище, и прочувствовав пятками твёрдую прохладу — уставился на шикарнейшее зрелище морского рассвета...
За ночь камень хорошенько так остыл, дополняя для меня ощущение той самой, морской свежести. А дующий прямо с востока ветер — выводил приятные ощущения на невообразимую высоту, заставляя кожу покрываться мурашками.
Я даже прервал это восхитительное созерцание, уставившись на покрытую пупыришками кожу руки.
Это как так? Это искусственное тело даже такие, детальные ощущения, способно передавать?..
А ветер всё продолжал шевелить широкую листву низких кустов, развевая стебли сочной травы, под ними, и заставлял нас молча рассматривать красоту этого вечного движения…
Даже птица, не смотря на свой мизерный интеллект, казалось прислушивается к этому тихому шёпоту моря. Который всё накатывал и отступал, словно размеренное биение далёкого сердца…