Если меня таки накачали наркотиками, то это было явно что-то ядрёное...
В недоумении я пододвинул руку поближе, и прислонив ухо к поверхности плиты постучал вновь:
— Дзын-н-н-н-н-н-н-нь… — прозвучал едва слышный, но долго не затихающий звук.
Неожиданно...
Сильно напоминает хрусталь, коробку с которым мы когда-то с друганами нашли. Ещё в детстве, на свалке... То, что это хрусталь, – нам потом уже взрослые объяснили...
Приподнявшись на локтях, я обратил внимание на свои, но не свои культяпки:
Никогда не думал, что будет так сложно определить свой возраст. Забыл, похоже, что в детском теле всё вокруг кажется намного больше, чем в более взрослом возрасте.
Проблема масштабирования, – во все поля...
Эти ручки были тонкими и имели очень нежную, светлую кожу, никогда не знавшую хоть какого-нибудь труда.
Вполне себе нормальные такие ладошки… Для ребёнка.
Я пожамкал кулачками, и понял, — что ласкательно-уменьшительные сентенции в отношении себя — это какая-то дичь. Хоть и забавная...
Что же до детского тела... У меня даже мысли не зародилось о том, что бытие несмышлёным дитём, – это что-то неправильное.
Слишком много я видел в своей жизни великовозрастных дегенератов, и слишком взрослым, – впоследствии, – стал сам...
Ну а что делать, – если никто вокруг не хочет думать об ответственности, но зато очень многие хотят ею поучать? Вот и доучили...
Да и вдруг тут эльфы есть? Или другие долгожители?
И окажется, что я, как личность, по здешним меркам, – всё тот же ребёнок, только чуть постарше...
Мысли медленно стекались в хоть какую-то, осмысленную кучку, и я уже чувствовал что их состояние близко к нормальному.
А ведь там, – в темноте, даже простые мысли казались мне большим достижением.
Мысли опять свернули на тему детского тела...
Ведь кто не мечтал вернуться назад, в ту простую жизнь?
В пору прекрасного неведения и абсолютной безответственности, когда на плечи не давит груз прожитых лет, а спереди не маячит дряхление и неизбежная старость. Всё вокруг такое яркое и новое... хочется поскорее всё это пощупать да обнюхать, при этом попробовав разобрать на части.
Некоторые даже песок едят...
Настроение неуклонно поползло вверх, а голова закружилась уже от переполняющей меня радости.
Это же сколько всего можно наворотить?..
Невероятность происходящего, помноженная на мешанину в воспоминаниях, сделали своё чёрное дело, и я ну вообще не хотел думать о каких бы то ни было заговорах, тёмных ритуалах и прочих сопутствующих попаданству вещах. Кому они нужны?..
Мне просто было радостно! А приятный, солёный ветерок только усиливал это ощущение. Навевая светлые, приятные воспоминания...
Совершенно новая жизнь... мне даже не хотелось её как-то планировать...
По крайней мере – в данный момент.
Ведь кто его знает... Вдруг я оказался на каком-то заброшенном острове? Или, – на такой же заброшенной, добывающей платформе, посреди океана?
Надо будет еду искать... воду там...
А, – плевать!
В моей, теперь уже прошлой, жизни, я был человеком с не самой популярной жизненной позицией. Этаким материалистом-реалистом, без заскоков на глубокое понимание законов вселенной.
Я не отрицал до конца всякую, вот эту-вот, паранормальную дичь. Но и не особенно стремился её найти, оставляя окружающему миру немножко загадочности...
Не пытался всё вокруг объяснить заумными теориями, и не страдал научным снобизмом. Корча из себя самую умную жабу, в этом зассаном колодце.
Например — я не отрицал концепцию посмертия, которая есть одной из древнейших паранормальных чертовщин, что когда-либо существовали в человеческой культуре.
Ведь кто его знает — что там за гранью, и как с этим, чем-то, взаимодействует загадочное, человеческое сознание, или та же душа. Если она есть...
Я думал так: — если вот этого всего нет, ада, там, и рая. То и переживать ни о чём не имеет смысла. Потому как — не имеет смысла переживать о гипотетическом ничего, которое к тому-же ещё и не существует.
А если оно всё-же есть, — то это ж уже совсем другое дело!
Смерть, в таком случае, теряла одно из своих главных, концептуальных свойств, а именно — безысходность.
Вместо этого она становится обыкновенным жизненным событием. Безусловно опасным, неприятным, и сложно проходимым. Но всё же, — намного более близким и понятным.
И даже простое наличие, где-то, в поле зрения чего-то чудесного и сверхъестественного, — полностью перевернуло бы для меня картину мира...
Прямо как сейчас!
Ну вот что может быть чудесатее попадания?
Да ничего!
Как же часто я воображал себе – оказаться однажды в такой вот ситуации? Прямо бредил, чтобы всё разрешилось – настолько просто.