И гулянье уже не в радость. Позвала она родственников домой, сказалась усталой. Но черная мысль запала в душу — уж как-нибудь да удастся досадить Первой даме Флоренции.
Боттичелли, кажется, впервые в жизни изведал настоящую ревность. И кто же был предметом чувства, отравляющего жизнь? Лена? Отнюдь…
Он даже не знал о ее посещении дворца Пацци. Ей не было нужды ставить в известность Сандро о приглашении, а уж после — тем более. Не жалости же ждать за свои вероломные помыслы по отношению к нему. И ведь скрылась: сначала взаперти у себя сидела, потом и вовсе на неделю в гости к Лиони отправилась.
Впрочем, дело не в ней, покапризничает и вернется… Симонетта — вот кто, даже не догадываясь об этом, нарушал покой Боттичелли. Но к Джулиано ли он ревновал? О, нет! К супругу, отсутствующему уж более трех месяцев? Конечно, нет. Так к кому же? К собратьям по цеху художников.
Кто-то собирался запечатлеть подругу Джулиано и получить у Медичи хороший выкуп за портрет, кто-то получал заказы от желающих украсить свое жилище ликом женщины, чье имя было у всех на устах. А кто-то просто, без всякой корысти, надеялся отразить на куске полотна милое приветливое лицо таким, каким оно было в расцвете женственности. Ведь не остановишь мгновенья сейчас — не успеешь оглянуться и за юностью зрелость подступит, а там уж и старость на пороге. И пусть она хороша мудростью, но прелесть ясной молодости радостнее взгляду. А для чего ж художники, как не для услаждения взоров? Итак, все живописцы, кроме разве что Леонардо, желали рисовать Симонетту. Но чтобы достичь сходства с оригиналом, следует хоть немного поработать с моделью. И Боттичелли, к немалому удовлетворению, оказался однажды свидетелем сценки, когда братья Полайоло пожаловали в дом Веспуччи с просьбой к серу Анастасио: разрешите, мол… нам бы хоть два-три сеанса, мы, мол, поскольку вы не заказывали портрета, готовы даже сами заплатить донне Симонетте. «Ну, это уж слишком! — возмутился старый нотариус. — Потеряли остатки разума! Богачи нашлись — пришли нанимать поденщицу!» Сер Анастасио даже в лице изменился. И то, можно понять — мало зевак под окнами, мечтающих увидеть невестку, когда та в экипаж садится или в церковь идет, так уж и дома покою нет. Но надо отдать старику должное, он, пусть и скривился, а «нет» не сказал, ответил так: «Донна Симонетта не ребенок, ей самой решать, соглашаться ли позировать и кому!…» Донна же побледнела, губку прикусила и, подумав, сказала: «Не в моих силах запретить вам изображать того, кого хотите, но позировать никому не стану. Во всяком случае — до приезда Марко. И лишь он будет решать этот вопрос». С тем и ушли уважаемые братья. И передали ответ всем интересующимся. Но стоило упрочиться преграде, как нашлось еще больше желающих преодолеть ее.
Где можно было застать Симонетту — не меняющую позы и в то же время с лицом, одухотворенным умной беседой? Ну да, в кружке Медичи. Так, некоторые готовы были платить немалые деньги, лишь бы их пустили в палаццо на виа Ларга, чтобы они, никому не мешая, делали набросок за наброском палочкой угля или серебряным карандашом. Но кому платить? Дать взятку завсегдатаям, чтобы провели с собой? Ну не взятку, так подарок!..
Гирландайо обратился к Марсилио Фичино с просьбой разрешить запечатлеть ученое собрание. И тот согласился. А поскольку неприхотливый в быту маэстро никогда не придавал значения своему внешнему виду, у него не нашлось целого плаща, и чтобы не смущать блистательного общества ветхостью одеяния художника, Марсилио отдал Гирландайо один из своих «лукко».
Действительно, художник прежде всего набросал композицию, где точно ухватил и повелительный жест Лоренцо и корявость Пулоса, и полную достоинства фигуру Фичино. Но потом мало-помалу словно и замечать перестал всех, кроме несравненной Симонетты. Ее лишь и рисовал.
Что — именитые художники?.. Даже мальчишки, вроде Пьеро, без роду и племени, которых близко не подпускают еще к сообществу святого Луки, доверяя лишь краски мастерам растирать, даже и они жаждали изображать Симонетту. Но Пьеро, то ли по наивности, то ли от наглости, вознамерился дождаться синьора Марко Веспуччи и добиться его разрешения писать супругу. Он не поленился сходить в торговую контору, и там ему вежливо ответили, что ждут синьора Веспуччи со дня на день. Ну что ж, и он подождет.