Сообразительная матушка у Теодоры — тут же схватила Джакопо в охапку и скрылась у соседей. А уж как пылка была его селяночка! Никаких слов не надобно — и так ясно, что соскучилась, что не искала утех у окружающих мужичков — его, Марко, ждала, ненаглядного. И льнет, и оглаживает… Но вот уж и подарки розданы и подоспело время уходить. Тут Теодора, словно бы невзначай спросила, как поживает его супруга? Марко удивился — никогда они не беседовали о Симонетте. Сказал, что, мол, кажется, неплохо.
— Ну еще бы… — многозначительно проговорила Теодора.
— А в чем дело? — озаботился Марко.
Женщина потупила взор, сложила губки словно для поцелуя и протянула:
— Ну-у…
— Говори же, в чем дело? — Марко почему-то пришло на ум, что Теодора с помощью какой-нибудь местной стреги надумала извести Симонетту и теперь интересуется, не заболела ли та от ворожбы и наговоров. — Если сейчас же не выложишь свои секреты, уйду, и не увидишь меня больше!
— Ладно, ладно, скажу. Не хотела тебя расстраивать, но раз ты сам добиваешься… Уж даже до нас донеслись слухи, что жена твоя стала возлюбленной сиятельного Джулиано Медичи.
— Как… возлюбленной? — побледнел Марко.
Теодора уж пожалела, что не стерпела, проговорилась. Но любой ее понял бы: души не чает в Марко, сына его лелеет, да и он счастлив в ее объятиях, не скрывает этого, а она все где-то на десятых ролях.
— Да так вот! Своею Прекрасной Дамой величает.
— Слухи, говоришь… Может, злые языки?
— Нет дыма без огня!
— А как Симонетта?
— Это ты у меня спрашиваешь?
— Я понимаю, что нелепо… но что про нее-то говорят?
— Вот именно, только про нее и говорят — как хороша, да как прелестна, да какая она с ним дивная пара.
— Ну, порадовала напоследок!
— А я причем? Я хоть, тебя жалеючи, в глаза говорю, а другие по углам шептаться будут.
— Нет, ты скажи, а ты как думаешь, Симонетта ему взаимностью отвечает?
— Я что ли возле нее живу? И видела-то ее всего однажды, да издали. И грех на душу брать не хочу. Ни «да», ни «нет» не скажу.
Удрученный возвращался в город Марко. Хотя все еще тешил себя предположениями, что все это — пустые бабские наветы. Из ревности. Может, так оно и было бы, если б речь шла о ком-то из соседей. Но Джулиано — слишком заметная фигура! И сочинять небылицы про него, приплетая сюда Симонетту из дома Веспуччи, вряд ли станут без основания.
Но еще когда Марко не доплыл до Флоренции, одна темноволосая головка уже всерьез занималась проблемой, взволновавшей его. И вот теперь Лена, запершись в своей комнате, хмуря лобик от умственных усилий, сочиняла анонимное послание. Она чувствовала себя чистой перед Богом: никакой напраслины, лишь то, что происходило на самом деле. Раз молчат Америго и сер Анастасио… Она просто обязана отблагодарить Марко за кров над головой — хоть отчасти раскрыть ему глаза на собственную супругу.
Лена дописала, сложила бумагу. Лист был заготовлен заранее и не похож на те, какими пользовались для писем Веспуччи.
Вот она услышала звон колокольчика, вслед за ним — голос Марко. Пора действовать. Тихо выскользнула из дома. Пошла в сторону, где жил Сандро. Но на полпути свернула в переулок, потом еще за угол. Как назло — ни одного мальчишки. Пришлось все-таки направиться к рынку. Там ухватила за руку пробегавшего мимо паренька.
— Хочешь заработать?
— А то как же? — готовно сверкнул он улыбкой.
Лена достала письмо.
— Отнести хахалю? — подмигнул чересчур расторопный малец.
— Нет. Проще. Тут полно твоих дружков. Вот монетка. Отдай ее с бумагой кому-нибудь из них, чтобы отнес по этому адресу.
— Усек! Это чтоб он не видел вас, донна, и не смог, даже если б захотел, проболтаться?!
— С такой головой далеко пойдешь! — обронила Лена.
— А я что буду иметь за работу?
— И тебе столько же дам, когда сделаешь, что велела. Передашь на моих глазах!..
— Будет исполнено!
И точно, он, едва отступив, свистом подозвал еще одного оборвыша, объяснил ему суть дела. Тот недоверчиво воззрился на дружка. Лена услышала:
— А ты сам-то что? Калека?… За серебряный не можешь сгонять? Или тут нечисто?
— Чисто-чисто. Просто некогда — мне в два места сразу надо попасть. А коли не хочешь, не надо, кому другому свистну…
— Нет уж, давай! — спохватился постреленок, прямо выдернул из грязных пальцев послание с монеткой и скрылся из виду.
Лена, как обещала, отдала заработанное своему пособнику и медленно пошла в сторону деи Серви. Через несколько шагов паренек догнал ее.