— Донна Симонетта, не нужно ли вам что-нибудь вышить?
— Не думала… Может, платок? Вы занимаетесь шитьем?
— О, да! Вот, я захватила с собой образцы!
— Как красиво! Особенно эти розы! Но розы ли? Почему голубые?
— Нитки красные кончились.
— Все равно прелестно!
И столько искреннего уважения было в голосе молодой донны, что Кристина совсем осмелела:
— А не будете ли вы столь добры?.. Не позволите ли мне осмотреть отделку ваших платьев? Флорентийские вышивальщицы славятся изяществом работы. Может, и я смогла бы так же…
Симонетта с радостью стала показывать новой знакомой рубашки, платья, косынки.
— Не обижайтесь на мой вопрос, — проговорила она, мило улыбаясь, — но ответьте, правда ли, ваше ремесло доставляет вам радость?
— А это и не ремесло вовсе — отдых, развлечение. Работа — она там, на грядках. Гнешь спину с утра до вечера, а овощи вырастил, съел — и ничего не осталось, снова надо копать, сорняки дергать, на погоду молиться, то дождя прося, то солнышка. Другое дело — вышивка, глаз радует, сто лет жить может, если нитки хорошим мастером крашены.
— Я с детства терпеть не могла этого занятия — все пальцы колола и плакала, — задумчиво сказала Симонетта.
— Богатой даме и ни чему. Все готовенькое принесут, — в голосе Кристины никакого упрека не было, но Симонетта поспешила заверить ее:
— Это, наверное, только я лентяйка, а матушка моя вышивальщица прекрасная, и тетя Аманта любит рукодельничать.
— А вы чем занимались? Музыкой, верно?
— Да, и читала, читала…
— По-латыни, небось?
— И на латыни тоже.
Очень кстати пришлась Симонетте Кристина. Захваченных книг, хоть и были они интересными, оказалось немного. Почти все она прочла еще при Марко, и теперь, боясь, что чтение кончится и подступит скука, она растягивала удовольствие, позволяя себе читать не более трех страничек в день. Кристина же, забегая в свободные минуты, приносила ощущение надежности, здоровой жизни. Она да Амор-Аморор были спасением в сельской тиши. К тому ж Кристина придумала Симонетте занятие. Не умея на словах объяснить, какой прелестный узор привлек однажды ее взгляд к воротнику Клариче, супруги Лоренцо, Симонетта потянулась за карандашом и тут же изобразила для Кристины замысловато-изысканную вязь так легко, словно всю жизнь лишь рисованием и занималась.
— Oх! — восхитилась Кристина. — А еще? Еще можете?
Было мало бумаги. Симонетта спросила у Эрнесто. Тот вспомнил, что где-то в ящиках видел пачку, сохранившуюся от старой хозяйки. Отыскали, но листы оказались подплесневевшими, бумага расползалась в пальцах.
— Кристина собирается в воскресенье на ярмарку в Инцису. Накажите ей, привезет.
— Да, мне нужно прикупить ниток и, если удастся, продать готовое шитье. Но, милая донна Симонетта, а вдруг я привезу не то, что следует?
— Выбери, что получше, что подороже.
— Поедемте-ка лучше со мной? С утра, по прохладе. А в самую жару отдохнете дома у моей сестрицы. А?..
Симонетте всегда приходилось спрашивать чьего-либо разрешения, и теперь она посмотрела на Эрнесто.
— Не знаю, а вы что посоветуете?
Тот был польщен обращением хозяйки. Глубокомысленно посмотрел в небо.
— Отчего ж не поехать? Повозка у нас крепкая, ход плавный, люди в Инцисе хорошие. Кристина сама оттуда — всех в городе знает. И опять же — скучно вам в усадьбе, а там ярмарка. Балаганчики, глядишь, заедут. Все развлечение…
На том и порешили.
В воскресенье Симонетта оделась попроще, потрепала на прощание песика по загривку и уселась в повозку на мягкое душистое сено. Кристина пристроилась рядышком, ее свекор дернул поводья: «Йо!», и лошадка резво двинулась по дороге. Но Амор, с недоумением глядевший на удалявшуюся хозяйку, вдруг взвыл и с лаем кинулся вслед. Испуганная лошадка убыстрила бег, но разве удерешь от молодого здорового пса? И кричали на него и руками махали — не желает возвращаться в усадьбу. Что делать? Или Симонетте вылезать, или его с собой брать… Пришлось потесниться И вот уже он, вполне счастливый, дремлет в ногах.
Доехали без приключений. И продали, и купили все, что нужно, вкусно пообедали в гостеприимном доме Кристининых родственников, переждали самую жару. Уж в обратный путь стали собираться, как в комнату заглянул племянник Кристины и, захлебываясь от восторга, прокричал, что на площадь актеры приехали — начинают представление. Кристина умоляюще взглянула на Симонетту: