Ну, им тоже по десять лет всем дали.
А потом такой случай еще был. Стук в дверь. Я один в комнате был, комнатка у меня небольшая. «Войдите». Входит. Коричневое пальто, желтые ботинки и желтый портфель, в шляпе. «Можно?» — «Можно». — «Вы один?» — «Один». — «Чтобы не было никаких недоразумений, я вам прямо скажу — я бывший комиссар такого-то полка (и назвал какой-то номер). В плену. Сейчас работаю в гестапо. Мне тут наши ребята сказали, что вы ведете пропаганду…» Я говорю: «Что вы, какую пропаганду я могу вести? Да разве можно здесь пропаганду вести — здесь изменник на изменнике! Зачем мне это надо? Я раненый, я пленный, какую я могу вести пропаганду?» — «Да нет, вы не бойтесь, я вам прямо сказал, что работаю в гестапо. Но работаю я на своих». — «Нет, — я говорю, — я ничего не знаю, вы меня в это дело не путайте, знать ничего не хочу».
Потом я ребятам даю задание (он азербайджанец) выяснить, что это за человек такой. Одни говорят, как будто бы ничего, другие говорят — в гестапо работает, чёрт его знает, что за человек. В общем, по крайней мере, надо быть очень осторожным.
Короче говоря, когда нас перевели в Париж уже, этот человек вдруг является. Там еще был второй, которого я раньше не видел в лагерях, но знаком был с ним по Москве, когда был комендантом города Москвы, а он был оперуполномоченным по Москве.
К. М. Важным чином был?
М. Ф. Из оперуполномоченных. Пришли в Париже, говорят: «Что вам надо?» Я говорю: «Как, что мне надо? Мне ничего не надо».
К. М. А по национальности кто этот оперуполномоченный был? Русский?
М. Ф. Нет, азербайджанец. Красивый такой, хороший парень. По-моему, азербайджанец. Да, наверное, азербайджанец. Приходят они и говорят: «Что вам, Михаил Федорович, нужно?» Я говорю: «Ну что мне нужно?» — «Ладно, мы вам портсигар принесем».
Бежавшие наши, которые были там, во Франции, работали с сопротивленцами, потом, когда война-то кончилась, нужно сказать, что они там творили нехорошие дела, между прочим. Всякая сволочь была. Видимо, деньги хватали, где можно было, и всё такое.
Ну купили мне портсигар, а Снегову, такой генерал был, — тому золотые часы подарили. Ну, я от золотых часов отказался. Я знал, что своих денег у них нет, и на какие деньги они купили эти часы, чёрт их знает. А на какие-то я не хотел.
К. М. А они что, за это время перешли во французское Сопротивление?
М. Ф. Нет, они приехали в наше консульство, к нашему консулу и там у него работали. По отправке наших сопротивленцев на родину.
К. М. А до этого они у немцев кем же были?
М. Ф. Один-то работал в гестапо…
К. М. А другой? Из Москвы приехал?
М. Ф. Нет, он тоже пленный. Я его не видел в лагере никогда. Видимо, тоже работал в гестапо. А может, и не работал, я не знаю, боюсь вам сказать.
К. М. Может, двойная работа. Тоже могло быть?
М. Ф. Может, двойная, могло и это быть. Не знаю. Побыли там они, сказали: «Скоро вас будут отправлять, за вами скоро приедут». Дали мне характеристику хорошую.
К. М. Кто?
М. Ф. Вот эти, работавшие в гестапо-то. Я взял на всякий случай, а потом порвал ее. Ну ее к черту, думаю, свяжешься с этой характеристикой, на чёрта она мне нужна.
Потом, несколько лет назад вызывали в партийный комитет, в Контрольную комиссию партийную о восстановлении в партии. Он показал, что вот Лукин знал меня. Я говорю: «Я знал вот так его, а что он делал, как делал, черт его знает. Он говорил, что ведет патриотическую работу, но как это было, я не могу ничего этого сказать. Ни плохо, ни хорошо». Я им рассказал так, как было дело. Не знаю, восстановили его или нет. Консула надо как-нибудь спросить. У меня, кажется, телефон его есть. Консула потом вызывали тоже. Бывшего нашего консула в Париже.
К. М. Не Василевский был консулом?
М. Ф. Нет, не Василевский. Я еще про этот лагерь хочу сказать. В этом лагере был один профессор, фамилию сейчас не могу вспомнить. Он заведовал библиотекой в этом лагере. Профессор математики.
К. М. Библиотека была в лагере?
М. Ф. Большая библиотека была. Вывезена из оккупированных областей, я ходил туда книги брал и читал. Там была такая книжонка, брошюрка ходила среди военнопленных, в особенности среди украинцев. Смысл такой, что князь какой-то украинский, не помню, в каком это было веке, хотел отдать дочь свою Анну за какого-то немецкого барона или герцога, я не помню сейчас, но эта свадьба не состоялась, а оттуда пошло родство немецкой с украинской кровью. Смысл такой. Я искал эту книжонку, чтобы самому прочитать, узнать, в чем там дело.