И еще случай. Медицинская часть. В медицинской части имеется маленькая радиостанция, по лагерю передают. Приходит ко мне радист и говорит: «Михаил Федорович, я могу собрать передатчик». — «Ну что ж, хорошее дело, собирай», — я ему говорю. Потом он опять приходит ко мне: «Я собрал. Передатчик работает». — «А ты опробовал его?» — «Опробовал». А ребята увидели, что он зачастил ко мне ходить, сказали, чтобы особенно я не откровенничал с этим человеком.
К. М. Передатчик или приемник собрал?
М. Ф. Передатчик. «Я, — говорит, — собрал. Что передать? У вас есть какие-нибудь позывные?» Я говорю: «Какие у меня могут быть позывные? Если и были позывные, они давно уже кончились. Нет, я говорю, я не могу этого сделать». — «А у меня, — говорит, — все готово, я могу передать».
А потом мне через некоторое время говорят: «Никакого у него передатчика нет, он просто вас провоцирует». И когда он еще раз ко мне пришел, я ему сказал: «Что же ты, сволочь, купить меня хотел, да? Как тебе не стыдно? Ты же знаешь, что я ничего не могу сделать. Я пленный. А ты что же, хотел на мне заработать что-нибудь?» Плакал, каялся: «Михаил Федорович, знаете, меня все время уговаривают узнать, о чем генерал рассуждает, как?..» В общем, это дело так и кончилось.
А через некоторое время приходит бричка, нас с генералом Прохоровым сажают в эту бричку и увозят. Увозят нас опять в Берлин, а из Берлина — из подберлинского лагеря везут нас уже в город Мосбург. Тут ночевали мы в разных камерах в полицейском участке. В два раза уже вашей комнаты, без окон, без дверей. Когда я попал туда, у меня сердце сжалось. А почему нас поместили туда? В лагерь, куда нас хотели везти, нельзя было доехать: снег очень большой выпал. И оттуда запросили военнопленных, чтоб приехали за мной.
Да, я еще одно не рассказал. Как-то путается у меня. В одном из лагерей в Нюрнберге я был. Лагерь наших военнопленных. Когда приехала машина туда, и все услыхали: русского генерала привезли. А генералов они не видели еще, наши военнопленные. И тут я вылезаю. Немцы ушли, я вылезаю через борт, мне помогли, и вдруг раздается команда: «Смирно! Равнение на советского генерала!» И подходит военнопленный, печатает шаг и отдает мне рапорт: «Товарищ генерал, в этом лагере все обстоит неблагополучно. Народ умирает как мухи!»
В это время немцы выбегают: «Кто, что, как?!» Народ стушевался, но этого человека не нашли. Я даже растерялся тогда. А когда немцы ушли, ребята собрались на кухне, говорят: «Товарищ генерал, что вы знаете? Ориентируйте нас, как и что». Я им начал говорить, что дело движется к концу — это уже был конец сорок третьего года, — дело идет на лад, победа обеспечена, только держитесь, ребята. А они говорят, что вот у нас тут всякие провокации распускают, что Советской армии уже нет, разбита. «Как разбита! Да вы только почитайте газеты». — «Да газет, — говорят, — не дают сюда, только когда выходим на работы, случайно получаем газеты».
И опять какая-то сволочь все передала. Приходит фельдфебель немецкий и говорит: «Сбрить бороду!» А я говорю: «Я не дам брить бороду!» — «Сбрить бороду!» — «Не дам!» Разругались, ушел. Врач: «Почему вы бороду не бреете?» Я говорю: «Я ношу бороду». — «Вы были без бороды, когда вас снимали, когда прибыли в плен». Я говорю: «А здесь я отрастил, потому что бритв нет, а топором бриться я не хочу, тупые топоры».
Услыхали в соседнем лагере и стали сразу собирать деньги. Много собрали немецких марок. Французы давали, и те, которые работали у немцев, они какую-то часть марками получали. В общем, собрали денег. Я думал пробыть в этом лагере несколько месяцев, а меня на третий день — раз, два — в тележку и на станцию отвезли уже не на машине, а на тележке.
К. М. А на что собрали деньги?
М. Ф. Генералам передать собрали деньги.
К. М. Ах, передать с вами?
М. Ф. Да, со мной передать. Хотя купить там было ничего нельзя. Единственно, что можно было купить — горчицу. Кислую немецкую горчицу. Но для нас и это было приятно — горчицу эту с хлебом, приятно, что-нибудь кисленькое. А больше ничего. Воду можно было покупать. Не простая вода, а…
К. М. Минеральная?
М. Ф. Не минеральная, а какая-то…
К. М. Газированная, содовая.
М. Ф. Да, что-то такое.
Ну вот, повезли меня — я рассказываю дальше — приехали сани и матросы наши. Матросы не пленные, а интернированные. С торгового флота. Они находились в отдельном помещении. Они приходили с субботы на воскресенье, а в понедельник уходили обратно, на разные работы. И вот мы едем. Не едем, а везут меня. Для них это, конечно, ново — генерал приехал.