Допив бутылку, они пошли в спальню. Долго целовались. Улисес пробежал пальцем по шраму на животе. Потом начал ее ласкать, а когда вошел, стал повторять ее имя: Надин, Надин, Надин.
Он быстро кончил и рухнул на простыню, как конь, у которого в последнем забеге разорвалось сердце.
Надин взяла его голову, пристроила у себя на груди. И шепотом повторяла, пока он не уснул:
— Я здесь. Я здесь. Я здесь.
18
Разбудил его звонок от Мариелы. Испуганным голосом она сообщила, что напротив дома припарковалась подозрительная машина.
— Давно? — спросил Улисес. И понял, что в комнате он один.
— Сеговия проверил камеры, говорит, появилась в пять утра.
— Еду, — сказал Улисес.
Похлопал по другой стороне кровати. Он был голый. Улисес не любил просыпаться в чем мать родила. Накинул халат, выглянул в гостиную. Коробка стояла открытой. Надин спала в гамаке. У ее ног лежало собрание сочинений Элизабет фон Ар-ним и три кирпича с переводами сеньоры Альта-грасии.
Он вернулся в спальню и оделся. Потом подошел к гамаку.
«Она похожа на покойницу, — подумал он. — На самую прекрасную покойницу на свете». Наклонился и поцеловал ее в лоб. Надин глубоко вдохнула, будто вынырнула с глубины, и открыла глаза.
— Я поехал в «Аргонавты» по делам.
— Окей, — сказала Надин, потянулась и перевернулась на другой бок.
Вставляя ключ в замок, Улисес услышал из гостиной сонное:
— Не трогайте сад.
Автомобиль, черная «Тойота-Королла», въехал в тупик незадолго до пяти утра. Внезапно пробуравил черноту картинки в камере и остановился точно напротив дома. Сеговия заметил его, когда пошел проверить почтовый ящик. Вытащил два конверта, вернулся домой и немедленно заперся в маленькой комнатке между кухней и кладовкой, куда поступала информация с камер. Просмотрев ночные записи, спросил у Хесуса с Мариелой, не знакома ли им эта «тойота». В восемь утра она все еще была на месте. Тогда они позвонили Улисесу. Через пару минут после звонка водитель завелся и уехал.
— Когда вы вернулись? — спросил Улисес у Хесуса с Мариелой.
— Вчера вечером. Отдали пса на попечение одного нашего друга, ветеринара. Они вчера же выехали из Каракаса.
Они были уверены, что это полиция снова хочет запугать их из-за Тора. Сеговия придерживался иного мнения: это происки молодой хозяйки Паулины.
— Что нам делать? — спросил Хесус.
— Съезжу-ка я поговорю с охранником, — сказал Улисес.
Он подвел машину к будке на въезде в микрорайон. Худой как палка охранник не припоминал никакого похожего автомобиля прошлой ночью.
Улисес повторил: на камерах видно, как черная «тойота» в пять утра въезжает в тупик.
— Вы должны помнить.
Охранник с видимым усилием поднялся на ноги и, ухватившись за раму, встал в дверях.
— Вы что, пьяный? — спросил Улисес.
Охранник, который в дедушки ему годился, покачал головой и, чуть не плача, заговорил:
— Я голодный, сеньор. Три дня ничего во рту не держал, кроме горстки риса по утрам. Ночью несколько машин приезжало и уезжало. Я всех пропускал, врать не стану. Сил не было встать посмотреть, кто такие. Простите. Надеюсь, ничего страшного не случилось.
У Улисеса кольнуло в животе. Он приехал не позавтракав, даже кофе не выпил, и голод давал о себе знать.
— Это вы меня простите. Сейчас привезу вам что-нибудь поесть.
В «Аргонавтах» он попросил сеньору Кармен приготовить две арепы с маслом и сыром. Взял из корзины с фруктами авокадо и банан. Перелил в пластиковую бутылку гуаявовый сок из холодильника и все сложил в пакет. Снова доехал до будки.
— Дай вам бог здоровья, — сказал охранник. Схватил пакет, сел, привалившись спиной к стене, и начал есть.
Улисес вернулся домой.
— Так что нам делать? — снова спросил Хесус.
Улисес подумал.
— По возможности будем откладывать еду для охранника. Я не знаю, как он еще на ногах держится.
— Теперь это обычное дело — люди на улицах в обморок падают, — заметила сеньора Кармен.
— Я имею в виду, что нам делать с машиной? — уточнил Хесус.
— Пока что будем только наблюдать. И оставаться в рабочем режиме, — сказал Улисес.