Сегодня, конечно, в это никто уже не верит.
И очень зря. Лучше бы мы верили, лучше бы представляли себе время от времени эту одинокую слезу, потому что она все меняет. Нигде больше во всей истории Венесуэлы и нигде среди тысяч страниц, написанных о жизни Освободителя, не говорится об этой слезе. Многие скажут, невелик писатель Тулио Фебрес Кордеро. Может, оно и так, но он один сумел выбить слезу из статуи. А если это не признак хорошего писателя, то я не знаю тогда, что признак.
Я и сам уже не понимаю, что несу. Кстати, надеюсь, ты читаешь это письмо в постели, а рядом спит Надин, милая шелковистая девочка. А если нет, значит, ты неудачник, Улисито. В любом случае, возможно, тебя утешит тот факт, что стране нашей осталось недолго. Столько подлостей по отношению к собакам, Божиим созданиям, не могут остаться безнаказанными. Мы не заслуживаем лучшей судьбы.
Не спрашивай — хотя ты и так не можешь, — откуда я все это знаю. Отец, как известно, всегда знает или должен знать больше, чем его дети.
Мартин
45
Он вышел из трамвая на остановке, подсказанной приложением в телефоне, и вскоре определил улицу Спуистраат. Вдалеке виднелся фасад кафе «Цварт». Сел за столик на улице, у самого тротуара. Напротив стоял дом № 303, кирпичное здание с книжным магазином на первом этаже.
Улисес заказал кофе и, не успела официантка отойти, увидел его. На нем было короткое пальто и легкий шарф, больше похожий на цветастый платок. Шляпа а-ля Гэй Тализ немного закрывала лицо, но, вне всяких сомнений, это был он. В одной руке он нес пакет из супермаркета «Альберт Хейн», в другой — пакет из книжного «Атенеум». С такого расстояния и в таком наряде он походил на Алена Делона в «Самурае».
Не глядя по сторонам, Пауль поднялся по лестнице, вставил ключ в замок большой дряхлой двери и вошел в дом.
Улисес немного пригнулся и нашел взглядом окно третьего этажа.
Кто убил Невадито? Мартин, как утверждала Альтаграсия? Или Пауль, как он сам признался? Была ли Альтаграсия влюблена в своего пса? Кто лгал?
Отец, мать или сын? Или правда в этой семье — слепая зона? Может, к этому и сводится семья? К цепи секретов, о которых не следует распространяться посторонним? Может, Пауль солгал, чтобы обелить отца или мать? Или он так дал понять Улисесу, что по-прежнему надеется, что Бог ослепит его, как Павла на пути в Дамаск?
У Улисеса заболела шея. Наверху загорелся желтый огонек. Он узнал силуэт, все еще в пальто и шляпе. В неверном свете на лице ярче выделялись синие кошачьи глаза.
Пауль отошел от окна, и свет погас.
Улисес вытащил телефон и увидел новость. Глубокой ночью (по венесуэльскому времени) сильный пожар, причина которого оставалась неизвестной, поглотил отель «Гумбольдт». Уже появились видео, на которых отель горел высоко в каракасской ночи, как факел. Как стартующая в облаке пламени ракета. Ближе к утру ситуация полностью вышла из-под контроля: распространился слух, что на самом деле это не пожар, а извержение вулкана, тысячелетиями дремавшего, если верить легенде, в недрах Авилы.
«Дон Пако, — подумал Улисес. — Можно надеяться, он пошел ко дну вместе со своим кораблем».
Вспомнил про Надин. Милую и шелковистую, как сказал Мартин.
У него зачесалось запястье. Он оттянул браслет кверху, и бусины идеально симметрично распределились по сторонам нити.
Официантка принесла кофе.
Улисес Кан выпил его в три глотка и обжег язык. Внимательно осмотрел гущу. Встал, оставил пару монеток на столике в кафе «Цварт» и ушел.
Благодарности
Я хочу выразить самую искреннюю благодарность людям, чьи ценные комментарии, замечания и подсказки превратили мою рукопись в книгу: Густаво Герреро, Хорхе Мансанилье, Пилар Рейес, Пилар Альварес и Каролине Реойо.
