Заскучав, Улисес перешел из своей аудитории в офис. Сел на стул и стал смотреть в монитор. В левом нижнем углу, в квадратике, передававшем картинку с кассы книжного, он увидел Надин. Она сидела на своем месте и читала, совершенно одна — магазин уже закрылся. Улисес удивился, что она еще не ушла. Он сфотографировал экран и послал фотографию Надин вотсапом: «Гт watching you».
Надин перестала читать и проверила телефон. Изобразила подобие улыбки и оглянулась в поисках камеры. Потом состроила гримасу и ответила:
«Ха-ха-ха. You pervert!»
«Yes, I am!! Почему ты до сих пор здесь?»
«Так, просто читаю. Лень идти на улицу. А ты?»
«Я жду, пока семинар по поэзии закончится. Сама знаешь, там ведущего не заткнуть».
«Ха-ха-ха. Да, знаю».
«Генри просил сегодня закрыть».
«Понятно».
«Да… Ну ладно, читай дальше».
«Что, ничего получше не мог придумать? — сказал себе Улисес. — Спроси хотя бы, не хочет ли она выпить пива. Но это неблагоразумно, вдруг кто-то увидит. Тогда скажи, пусть приходит в офис Генри, когда поэтический семинар закончится. Скажи, отсюда видно все, что снимают камеры, но в самом офисе ни одной камеры нет. Скажи: „Поднимайся уже сюда". Скажи: „Иди ко мне, Надин". Скажи что угодно, кроме „Читай дальше"».
Улисес встал, вернулся в аудиторию и стал дальше читать (или, по крайней мере, попытался) книгу про сериалы и Шекспира. Там говорилось, что сериалы — это новый Шекспир. Сначала такое предположение его возмутило, но разве сам он — не живое воплощение принца Гамлета? Позвать иль не позвать? Есть ли между ними что-то, или это просто недоразумение, порожденное призраком любви? Разве Дэвид Фостер Уоллес не утверждал, что всякая любовная история есть история с призраками? Интересно, он имел в виду только воспоминания о прошлом или это также применимо к тому, что еще не произошло?
Дверь отворилась, участники поэтического семинара потянулись к выходу. Улисес встал. Какое-то время они проговорили с ведущим. Попрощались. Ведущий спустился на первый этаж и вышел через магазин на улицу. Улисес стоял и слушал, как тишина вновь воцаряется поверх шума поздних машин. Потом медленно направился в офис, снова сел и стал смотреть в монитор. Надин была на месте. Она уже не читала. Просто смотрела в телефон.
«Иди ко мне» — вот и все, что следовало написать. Ни слова больше. Если она поднимется, будет ему счастье. Если уйдет или даже если ответит каким-нибудь вопросом или отшутится, значит, все потеряно. Но как все может быть потеряно для человека, который вот-вот женится?
Шли минуты, Надин все что-то изучала в телефоне, а Улисес, словно загипнотизированный, глядел на экран. Надин встала с высокого стула за кассой, посмотрела прямо в камеру и ушла в туалет.
«Уходит, — подумал Улисес. — Сейчас или никогда».
Надин вышла и снова села на стул. Замерла, не притрагиваясь к телефону. Просто подперла голову рукой и смотрела на проспект, словно ждала. Потом поднялась, взяла сумку, погасила свет в магазине и ушла.
Улисес еще полчаса просидел перед монитором. В полумраке камеры едва передавали призрачный интерьер магазина: заполненные книгами полки и очертания прочей мебели.
Дома он обнаружил, что Паулины нет. В недели перед свадьбой они почти не виделись. Паулина была страшно занята работой и приготовлениями, в которые она, к счастью, запретила Улисесу вмешиваться. Все взяла на себя, но в награду за эти усилия каждый вечер напивалась с подружками. Улисес задался вопросом, не пора ли начать ревновать. Окинул взглядом элегантную квартиру, огромную, особенно учитывая, что живущая в ней пара решила не заводить ни детей, ни собак. Так вот как оно бывает? Такова цена? Такой и должна быть его жизнь? С каких пор? И что получила Паулина, выбрав его?
Он не знал, потому что они никогда об этом не говорили. А некоторые браки как раз и свершаются, чтобы не говорить на определенные темы.
Он лег спать, думая о Надин, совсем не похожей на его будущую жену. Почему он не решился? Откуда эта абсолютная уверенность в нелюбви вместо любви? «Надо было ей написать», — сказал он себе в тысячный раз. И уснул, ворча, попрекая себя и не дожидаясь прихода Паулины.
В понедельник на работе он обнаружил за кассой сбитого с толку Генри. Надин позвонила утром и сказала, что увольняется.
7
Все подозрения в сговоре у него за спиной рассеялись, как только он представил Мартина и Надин друг другу. Они молниеносно подружились. Казалось, они знакомы давным-давно, хотя на самом деле радость, которую они излучали, происходила из изумления, отмечающего начало всякой настоящей дружбы. Когда хочется спросить другого, почти с упреком: как так получилось, что я раньше тебя не знал?