Теперь оба мужчины глядели на нее, широко разинув рты.
— Это я так, пошутила, — сказала она.
Но не покривила ли она при этом душой? В этом она и сама не могла разобраться.
— А ведь в конце-то концов именно Геринг, — сказала она, — основал гестапо.
— Я бы никогда не смог одобрить этого, — высокомерно заявил Пэмброук.
— Но не вы определяете политическую линию нашего правительства, напомнила ему Николь. — Формально этим должен заниматься Руди. То есть я. Я могу принудить вас действовать от моего имени по данному вопросу. И вы станете это делать — если, разумеется, не предпочтете присоединиться к сыновьям Иова и маршировать в их рядах, швыряя булыжники и скандируя лозунги.
И Гарт Макри, и Пэмброук чувствовали при этом себя весьма неуютно.
Они были крайне недовольным таким поворотом беседы.
— Не пугайтесь раньше времени, — попыталась успокоить их Николь. — Вы понимаете, что является подлинной основой политической власти? Не пушки или войска, а способность заставить других делать то что, по вашему мнению, они должны делать. Любыми уместными для этого методами. Я знаю, что в состоянии заставить НП делать все, что мне хочется — несмотря на все те чувства, что вы испытываете при этом лично. Я в состоянии и Германа Геринга заставить делать то, что мне захочется. И не Герингу принимать решения — это сугубо моя прерогатива.
— Я надеюсь, — произнес Пэмброук, — что вы не заблуждаетесь, когда говорите о том, что вам удастся справиться с Герингом. Признаюсь, я изрядно напуган этим экспериментом с прошлым. Вы можете этим отворить опасные шлюзы. Геринг далеко не клоун.
— Я прекрасно осознаю это, — сказала Николь. — Только вот не позволяйте себе вольность давать мне советы, мистер Пэмброук. Не такая у вас должность.
Пэмброук покраснел, молчал какое-то время, затем произнес тихо:
— Извините меня. А теперь, если у вас нет возражений, миссис Тибо, мне бы хотелось поднять перед вами еще один вопрос. Речь идет о единственном оставшемся психоаналитике, ныне еще практикующем на всей территории СШЕА. О докторе Эгоне Сапербе. В объяснении причин НП, по которым ему позволено…
— Я не желаю ничего об этом слышать, — сказала Николь. — Я только хочу, чтобы вы занимались своим делом. Да будет вам известно, я с самого начала не одобряла Акт Макферсона. Поэтому вы вряд ли можете от меня ожидать, что я стану возражать, если он не будет в полной мере выполняться.
— Пациент, о котором идет речь…
— Пожалуйста, — довольно резко оборвала его Николь.
Пэмброук послушно пожал плечами, выражение его лица осталось бесстрастным.
Глава 8
Как только они отправились в конференц-зал на первом этаже дома «Авраам Линкольн», Ян Дункан, хвостом волочась за Элом Миллером, увидел плоское, трусливо удиравшее с их дороги марсианское существо, так называемую папоолу. Он тут же резко остановился.
— Это ты привел ее сюда?
— Ничего ты не понимаешь, — произнес Эл. — Разве нам не нужно обязательно добиться успеха?
Немного поразмыслив, Ян произнес:
— Но не таким путем.
Он все понял. Папоола овладеет умами и чувствами собравшихся, как это удается ей делать с прохожими. Она окажет экстрасенсорное воздействие на них, подталкивая их к благоприятному решению. Что вполне согласовывалось с моральными принципами продавца полуразвалившимися летательными аппаратами, сущими драндулетами, как их величали в народе, а стоянки их — «притонами драндулетов». Для Эла это было совершенно естественной нормой поведения, сообразил Ян. Если им не удастся добиться успеха виртуозной игрой на кувшинах, они обеспечат благоприятный для себя результат конкурса с помощью папоолы.
— Неужели ты сам себе наихудший враг? — оживленно жестикулируя, прошептал Эл. — Это просто маленькая хитрость, характерная для торговой рекламы. К такой рекламе прибегают вот уже целое столетие — это древний, вполне респектабельный метод привлечения общественного мнения в нужную для себя сторону. Я вот что хочу сказать: давай смотреть фактам в лицо, мы уже очень давно не практиковались в игре на кувшинах.
Он притронулся к пульту управления у себя на поясе, и папоола поспешила вперед, чтобы нагнать их. Эл еще раз что-то сделал у себя на поясе…
И в сознании Яна убедительно зазвучало вот что: "А почему бы и нет?
Все остальные так поступают".
— Убери от меня подальше эту тварь, — с трудом выдавил он.
Эл пожал плечами. Мысль, которая вторглась в сознание Яна со стороны, постепенно угасла. И все же, какой-то осадок остался. Он больше уже не был уверен в том, что он не одобряет использование папоолы.
— Это еще ничто по сравнению с тем, чего можно достичь с помощью имеющейся у Николь машинерии, — подчеркнул Эл, заметив выражение лица Яна.
— Всего-то одна папоола против инструмента промывания мозгов в масштабах всей планеты, в который Николь превратила телевидение, — вот где, Ян, реальная опасность. Папоола — весьма грубое, примитивное средство — и к тому же ты сознаешь, что подвергаешься воздействию со стороны этого существа. Совсем иное дело, когда слушаешь Николь. Нажим, оказываемый ею, такой тонкий, неуловимый, и одновременно такой всеобъемлющий…
— Мне ничего об этом неизвестно, — сказал Ян. — Я знаю только то, что если мы не добьемся успеха, если не получим возможности сыграть в Белом Доме, жизнь для меня потеряет всякую ценность. Вот к этой мысли никто меня не подталкивал со стороны. Я в самом деле именно так чувствую. Это моя собственная, выстраданная мною самим мысль, черт побери!
Он открыл дверь, и Эл прошел в зал, неся за ручку свой кувшин. Ян последовал за ним, и мгновеньем позже они оба уже были на сцене, глядя на заполненный наполовину зал.
— Ты когда-нибудь ее видел? — спросил Эл.
— Я ее вижу все время.
— Я имею в виду — в действительности. Лицом к лицу. Так сказать, во плоти.
— Разумеется, нет, — признался Ян.
В этом— то и заключается смысл его такого страстного желания пробиться в Белый Дом. Чтобы увидеть ее саму, а не телевизионное изображение, увидеть не нечто воображаемое, а подлинное.
— А я видел ее один раз, — заметил Эл. — Я только-только развернул свою стоянку «Марсолеты Луни Люка» № 3 на главном проспекте Шривперта, в Луизиане. Было раннее утро, около восьми часов. Я увидел правительственный кортеж машины. Естественно, первой моей мыслью было, что это национальная полиция — я начал лихорадочно сворачиваться. Но это оказалось не так. Это был правительственный кортеж, сопровождавший Николь, которая направлялась на торжественную церемонию по случаю открытия нового жилого комплекса, в то время самого крупного в стране.
— Верно, — вспомнил ЯН. — «Поль Баньян».
Футбольная команда «Авраама Линкольна» каждый год встречалась с командой этого комплекса и всякий раз проигрывала. В «Поль Баньяне» было более десяти тысяч жильцов, и все они принадлежали к классу управленцев низших уровней; это было фешенебельное многоквартирное здание для мужчин и женщин, подступивших к самому порогу, чтобы стать гостами. И ежемесячная квартплата была в нем невероятно высока.
— Тебе не мешало бы увидеть ее, — задумчиво произнес Эл, когда они усаживались перед собравшимися, держа кувшины на коленях. — Знаешь ли, всегда почему-то кажется, что в реальной жизни она не столь привлекательна, как выглядит на экране телевизора. Я хочу сказать техника сейчас такая, что операторы в состоянии целиком и полностью контролировать изображение, корректировать его в случае необходимости. Оно — составленное искусственно в очень многих, черт побери, отношениях. Однако, Ян, в жизни она оказалась намного привлекательное. Телевидение все равно не в состоянии передать все богатство, всю жизненность, всю яркость красок.
Нежный цвет ее кожи. Блеск ее волос.
Он тряхнул головой, толкнув нечаянно папоолу, которая примостилась прямо под сиденьем его стула так, чтобы не было видно зрителям.