Двери лифта открылись с тихим шипением. Равиль появился — постаревший, осунувшийся, с нездоровым блеском во ввалившихся глазах. От былого лоска не осталось следа. Тюрьма изменила внешность, но внутри сохранился прежний монстр.
— Здравствуй, любовь моя! — Голос Равиля дрожал от болезненного возбуждения. — Ты все-таки решила вернуться? Я так скучал по тебе! Каждую минуту думал только о нашей встрече…
— Ты изменился, — перебила она, спокойно разглядывая его и ощущая странное облегчение. Страх исчез, осталась только усталость.
— А ты все такая же прекрасная. — Он облизнул пересохшие губы, шагнув вперед. — Я же тебе говорил! Говорил! Все эти четыре года… я только о тебе и думал. Каждый день, каждую ночь. В камере на стене висела твоя фотография. Ты ведь тоже скучала?
— Нет. — Мила покачала головой. — Я тебя давно не люблю и уж тем более не скучала. Я тебя вообще больше не боюсь, Равиль. Ты потерял власть надо мной.
Лицо мужчины исказилось от ярости. Равиль схватил настольную лампу и швырнул в нее. Мила увернулась, и лампа разбила панорамное окно, осколки брызнули во все стороны. Он бросился вперед с нечеловеческой скоростью — тюрьма не отняла звериной грации. Нож вошел между ребер, но Равиль словно не заметил раны. Пальцы сомкнулись на горле с привычной жестокостью.
— Ты моя! — Он сорвался на безумный хрип. — Только моя! Умрешь только со мной!
Они схватились в финальной схватке у разбитого окна. Тридцать четыре этажа вниз. Достаточно, чтобы закончить все навсегда.
Мила рванула его на себя, чувствуя, как осколки стекла впиваются в спину. Мелькнуло голубое небо, и мир исчез…
Я открыл новостную ленту и замер: в сети распространялось видео, снятое из окна соседнего бизнес-центра — две фигуры в смертельной схватке у разбитого окна напротив. Несмотря на расстояние между зданиями, я узнал ее силуэт. Узнал бы из тысячи.
Новостные сводки скупо сообщали о падении с тридцать четвертого этажа. Мужчина и женщина погибли на месте. Личности погибших устанавливаются.
Я убрал телефон и вздохнул. Только спустя некоторое время журналисты докопались до правды, что позволило мне узнать историю Милы целиком. Историю, которая завершилась для девушки так же, как и началась — во тьме. Она не была героиней или злодейкой. Просто человеком, который однажды не смог разорвать порочный круг насилия.
Глава 18
Я стоял под горячими струями душа, прокручивая в голове новости о гибели Милы. В симуляциях видел разные версии ее судьбы, но реальность оказалась иной. В ушах все еще звучали ее последние слова: «Ты единственный, кто видел во мне человека, а не чудовище».
Вернувшись в спальню, обнаружил пустую кровать. На тумбочке белела записка: «Срочные дела, позвоню позже». Странно. Обычно Алиса не уходила вот так на ночь глядя.
Не успел об этом подумать, как зазвонил телефон.
— Александр Воронцов? — раздался официальный голос. — Следователь Резников. Вам необходимо приехать в отделение для дачи показаний. Это касается Милы Лазаревой. В ее телефоне зафиксирован последний звонок на ваш номер.
Кабинет следователя Резникова оказался под стать своему хозяину — строгий и безликий. Высокий мужчина средних лет с цепким взглядом просматривал документы, изредка бросая на меня изучающие взгляды.
— Александр Сергеевич, во сколько поступил звонок от Милы Лазаревой?
— Около десяти вечера.
— Содержание разговора?
— Она позвонила поблагодарить меня.
Следователь откинулся в кресле, пальцы его правой руки начали выбивать по столешнице быстрый, нервный ритм:
— За что именно серийная убийца решила вас поблагодарить, Воронцов?
— Я не знаю. Она просто…
Резников прервал меня, включив запись. Голос Милы, спокойный и почти умиротворенный, наполнил кабинет: «Просто хотела… поблагодарить. За то, что все это время понимал. И не осуждал. Ты единственный, кто видел во мне человека, а не чудовище».
— Что значит «все это время»? — Резников подался вперед, его глаза сузились. — Как давно вы знали о ее деятельности?
— Я не знал ничего конкретного.
— Но подозревали?
Сквозь приоткрытую дверь кабинета заметил движение в коридоре. Агата Левицкая шла быстрым шагом, просматривая какие-то документы. Следом за ней… сердце пропустило удар. Алиса?
— Воронцов! — резкий голос Резникова вернул меня к допросу. Ручка в руке следователя щелкнула так громко, что невольно вздрогнул. — Я задал вопрос. Вы подозревали о преступлениях Лазаревой?
— Нет.
— Тогда что значит «все это время понимал»? За что она вас благодарила?