Алиса встала и подошла к шкафу. В зеркале отражался ее силуэт в строгом костюме — непривычный, но почему-то притягательный.
— Знаешь, — усмехнулась она, разглядывая свое отражение, — в этом костюме я похожа на злую директрису частной школы.
— Ты и будешь директрисой, — поддразнил. — Департамента психологической поддержки.
— Боже. — Она с наигранным ужасом распахнула шкаф с готическими нарядами. — Теперь придется носить эти ужасные офисные костюмы каждый день?
— Не обязательно. — Я подошел и обнял ее сзади, встречаясь с ней взглядами в зеркале. — Будешь самым готичным корпоративным психологом в истории российского бизнеса. Представляешь, как это поднимет моральный дух сотрудников?
Рассмеявшись, Алиса запрыгнула на меня и повалила на диван…
Через несколько дней телефон разрезал тишину утра звонком Агаты Левицкой.
— Похороны Милы завтра, — проговорила она, и в ее голосе звучала усталость. — Пойдешь?
— Нет, — ответила Алиса после долгой паузы. — Слишком сложно.
— Как ты вообще?
— Учусь жить заново. — На губах Алисы появилась легкая улыбка. — Сашка помогает. Вчера первый день вышла на работу к нему, представляешь? Корпоративным психологом.
— И как ощущения?
— Знаешь, это удивительно… — Голос Алисы потеплел. — Сегодня провела первую групповую сессию со стримерами. Они такие разные, но у всех похожая боль внутри. И когда видишь, как они раскрываются, делятся своими страхами… — Она замолчала, подбирая слова. — Кажется, я наконец нашла то, что действительно хочу делать. То, что имеет смысл…
Вечером того же дня я долго стоял у окна, глядя на огни ночного города. Стоит ли идти на похороны? С одной стороны, Мила была убийцей. С другой… я понимал ее лучше многих. За маской холодной мстительницы скрывалась израненная душа, которая просто не смогла справиться с прошлым иначе. Она помогала другим, спасала женщин от насилия, пусть и выбрала для этого страшный путь.
Система дала мне шанс прожить разные жизни, увидеть разные пути. А у нее такого шанса не было. Был только один путь — и она прошла его до конца.
Утром твердо решил пойти. Это было правильно — проводить в последний путь человека, который, несмотря на все свои страшные поступки, не был абсолютным злом.
На кладбище меня встретила неожиданная картина. Вместо пустых аллей и нескольких официальных лиц — толпа людей. Женщины с белыми розами в руках стояли молчаливыми группами, тихо переговариваясь.
— Кто все эти люди? — спросил, когда Агата незаметно встала рядом.
— В основном женщины из реабилитационного центра для жертв домашнего насилия, — тихо ответила красивая полицейская. — Мила помогала им, когда работала кассиршей. Поддерживала, давала советы, иногда деньгами помогала… — Агата помолчала. — Для них она была просто доброй девушкой из магазина, которая всегда готова выслушать.
Одна из женщин вышла вперед. Немолодая, с усталым лицом, но державшаяся удивительно прямо.
— Я хочу сказать… — начала она дрожащим голосом. — Мила спасла мне жизнь. Не только тем, что помогла уйти от мужа, но и тем, что заставила поверить в себя. Она говорила: «Ты сильнее, чем думаешь. Просто дай себе шанс…» И знаете… она была права.
— Странно это все, — тихо сказала Агата. — Столько лет охотились за серийной убийцей, а в итоге… — Она замолчала, глядя на женщин с цветами. — В итоге я даже не знаю, как к этому относиться.
— Иногда между добром и злом нет четкой границы, — ответил я.
После церемонии мы с Агатой медленно шли по аллее. Моросил мелкий дождь, но никто не спешил уходить. Женщины все еще стояли группками, тихо делясь воспоминаниями.
— Может, выпьем кофе? — предложила Агата. — Тут недалеко есть неплохое место.
В маленьком кафе было тепло и уютно. Мы сидели у окна, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу. Разговор постепенно ушел от грустных тем к обычной жизни.
На следующий день меня снова вызвали в отделение. Следователь Резников был дотошен: выяснял мельчайшие детали, сверял показания, проверял временные промежутки.
Выходя из кабинета после допроса, я столкнулся с Агатой в коридоре. Она как раз возвращалась к себе с кружкой остывшего кофе.
— Тяжелый день? — спросила она с понимающей улыбкой.
— Резников очень… основательный, — усмехнулся я.
Следователь Резников не спешил закрывать дело Милы. Каждую неделю я приезжал в отделение, отвечая на одни и те же вопросы: как давно знал Милу, о чем мы говорили, замечал ли что-нибудь подозрительное. Дело было на контроле у мэра и следственного комитета, поэтому рвал и метал не один Резников.