– Как ты меня нашёл? – Мия сняла и развесила плащ, расстегнула портупею, скинула сапоги. Её белая шёлковая блузка промокла от дождя и прилипла к телу.
Эмилио задержал взгляд на острых сосках, проглядывавших из-под тонкой ткани. Мия отвернулась и скинула мокрую сорочку.
– Эмилио! – обратилась она к нему.
Эмилио не ответил.
– Эми-л-и-о!!
– А? Что? – Прости, задумался. Ты что-то спросила?
– Хватит пялиться на мою грудь, лучше подай мне сухую рубаху. Она позади тебя на спинке кровати. Эмилио взял сорочку, подошёл и накинул Мие на плечи.
– Так как ты узнал, где я живу? – она повернулась, глядя ему в глаза, одновременно с этим застёгивая пуговицы на планке.
– Странный вопрос. Ведь я сыщик. Ты не забыла? Поспрашивал нужных людей, навёл кое-какие справки. Узнать-то не проблема. Я боялся, что ты не впустишь меня, пошлёшь к дьяволу и разговаривать не будешь. – Эмилио не сводил глаз с выреза её рубашки.
– Сперва думала об этом, но день выдался дурацкий. Так отчего не провести по-дурацки вечер? – она кокетливо улыбнулась. – Мы пить начнём или ты так и будешь смотреть на мою грудь? Наливай! – сказала она, зажигая небольшую свечу, стоящую на деревянной полке, прилаженной к стене в дальнем углу кельи.
– Ха, спрашиваешь, где, говоришь, у тебя бокалы?
– Ты, верно, шутишь. Это тебе не хоромы губернатора, друг мой, а монастырь. – Мия взяла с маленькой прикроватной тумбы пару глиняных кружек и поставила их на столик возле узенького оконца.
На улице громыхало, дождь барабанил по стеклу.
– Чёртов дождь. Не припомню такого холодного и мокрого лета. – покачал головой Эмилио.
– Точно, – согласилась она, присаживаясь на кровать и закуривая сигариллу.
– По крайней мере он добавляет романтики. Ты и я. Одни в маленькой комнатушке, крохотная свеча и шикарное вино, – он наполнил кружки, присев рядом.
Мия сделала вид, будто не расслышала его слов. Она достала из тумбы бумагу и кусочек графита, положив их перед собой, затянулась.
«Когда Эмилио уйдёт, на белом листе появится куча вопросов, написанных красивым каллиграфическим почерком, имена жертв и места убийств, связанные между собой линиями; возможно, найдутся и ответы».
– Что это? – поинтересовался Эмилио, кивнув в сторону листа бумаги.
– Мои мысли.
– Так лист же пустой?
– Это ненадолго, – Мия улыбнулась.
Хоть Эмилио и не казался ей человеком большого ума, что-то в нём всё же подкупало и располагало к общению. При знакомстве он показался ей негодяем: держался нагло, бесцеремонно вмешивался в разговор. Сейчас сыщик несколько изменился: его напыщенность никуда не делась, но он говорил иначе, если не совсем, то достаточно искренне.
– Сейчас ты познаешь вкус божественного нектара!
Мия с укором посмотрела на Эмилио.
– Ну, зачем ты так? Ясное дело — это метафора, – он сделал глоток. – Попробуй, сама поймёшь. Вино дорогое, редкое.
Она пригубила. Остренький носик уловил тонкий аромат винограда и черной смородины. Вкус действительно оказался ярким.
– Ты прав. Божественно.
Он поднял кружку и одарил её незатейливой улыбкой.
– Ну, Мия, за знакомство?
– Почему бы нет? За знакомство, Эмилио!
– Пьём до дна!
Мия запрокинула голову, осушив кружку. Эмилио поставил свою на столик.
От терпкого вяжущего напитка, у Мии слегка закружилась голова.
– Так что произошло? Почему ты поругалась с Коулом? Наш герой недоволен решением Нестора? Кажется, он назначил тебя главной?
– Коул как-то странно себя ведёт, – Мия покачала головой.
– Ещё бы. Бросил такую красавицу и сбежал. – Эмилио подлил в её кружку вина.
– Я не об этом. Он какой-то отстранённый, будто скрывает что-то, но не говорит. Не знаю, как объяснить.
– Расскажи о расследовании. – Эмилио поднял кружку и чокнулся с Мией. Та сделала приличный глоток.
– Ты же знаешь, я не имею права раскрывать детали.
– Ой, да перестань, Мия. Ведь я не посторонний. Если не ты, то шериф Нестор мне точно расскажет, когда узнает. Да ещё и приукрасит. Лучше я послушаю из первоисточника, – он поставил свою кружку на стол и с любопытством ожидал.
– Есть кое-что интересное.
– Неужели убийца выдал себя? Я слышал, он не оставляет следов.
– Эмилио, любой преступник рано или поздно ошибается. И наш не исключение. Потрошитель появлялся и пропадал, словно призрак, но на последнем месте преступления…