Однако в данный момент кардиналу было совершенно наплевать и на приглашение, и на собственно жертв легендарной акции исчезнувшей ныне анархистской группировки. Конверт с его строгой геометрической формой помогал сконцентрироваться и не буравить взглядом фра Винченцо, но вникать в каждое слово.
Секретарь выглядел еще более измученным и помятым, нежели ранее, в начале истории со спасением Гильермо. Среди роскошной шевелюры засеребрились многочисленные седые нити, щеки набрякли и обвисли на исхудавшем лице.
Как ни странно - усталость вкупе с измятым, потрепанным видом придали Винченцо поистине библейские черты. Теперь он походил не столько на одноглазого флибустьера, сколько на побитого жизнью и происками сильных мира сего отшельника, что выходит к людям из пустыни, дабы провести их тернистым путем мимо дьявольских соблазнов. Такому святому отцу хотелось довериться, открыть ему душу, признаться в скрытых прегрешениях. И фра этим крайне удачно воспользовался, в чем и отчитывался лично перед патроном.
- Итого. Солдатенков прошел обычной карьерой маргинала с формальным образованием, но без квалификации. Все они думают, что в диких землях заработают много денег, как белые messieurs. И закономерный финал.
- Я понял, - Морхауз шевельнул пальцами, прерывая Винченцо. Секретарь несколько увлекся в описании своей эпопеи и сбился с путеводной нити, а кардинал жаждал сугубой конкретики. - Так при чем здесь Цвынар? Чем этот поляк нам поможет в поисках?
- Он католик, - фра уже осознал свою ошибку и вернулся к основной и самой главной линии повествования. - Набожный католик.
Морхауз обратился в слух, а Винченцо не смог удержаться от гримасы. Слишком уж неприятной оказалась встреча с вахмистром из «Тезея», бывшим работодателем Олега-Хольга Солдатенкова. Неприятной во всех отношениях. Секретарь был искушен в знании всевозможных пороков и грехов - что естественно для его положения и службы. Однако не часто ему доводилось столь близко и прямо соприкасаться с тем, что русские классики именовали «свинцовыми мерзостями жизни».
- Исповедь? - уточнил Морхауз.
- Нет, скорее доверительная беседа по душам, - уточнил Винченцо. - Хотя сам Цвынар наверняка счел, что он исповедуется лицу духовного сана. Я не стал его разубеждать. В конце концов, открытая для спасения, искренне кающаяся душа - уже благо.
- Господь милосерден, он простит тебе случайное заблуждение мятущейся души доброго католика, - нетерпеливо подогнал Морхауз. - Что рассказал Цвынар?
- Он отлично помнит Солдатенкова. Более того, пытался ему помочь.
- Почему?
- С вашего позволения, об этом позже, здесь отдельная история, она ... обыденна.
- Хорошо, - согласился Морхауз. - Продолжай.
- Цвынар пожалел Олега и очень прямо намекнул рядовому, что тому следовало бы бросать все и бежать.
- Солдатэ... - кардинал споткнулся на сложном русском слове и повторил попытку. - Сол-да-тенков послушался совета?
- Нет. Видимо решил, что это розыгрыш или провокация. Он остался и получил свое в полной мере. Но самое главное не это. Дело в том, что личные вещи Солдатенкова были отправлены на один из складов «Тезея» с хорошими шансами забыться там. Потеряться. Так и случилось.
- Так-так... - если бы концентрация взгляда имела температуру, конверт обратился бы в пепел под глазами кардинала.
- Мы с вахмистром ... - Винченцо на мгновение замялся, подыскивая точное определение. - Достигли такой степени доверительности, что Цвынар провел меня на склад, и мы нашли вещмешок Солдатенкова. Я его опустошил.
Фра расстегнул большой кожаный портфель и осторожно, предмет за предметом, выложил его содержимое на стол, перед кардиналом.
Морхауз с полминуты молча взирал на скромный набор солдата в далеких землях. Зубная щетка, порядком облысевшая. Коробочка с присыпкой. Бритва. Ворох старых журналов, измятых так, словно хозяин готовил их для отхожего места. Подштанники на завязочках, фасоном больше похожие на детские штанишки-кюлоты. Складной нож - наидешевейшая штамповка «дук-дук» с травленым узором. И прочее в том же духе.
- И?..
- Журналы, турецкие перепечатки французских изданий, - Винченцо не смог удержаться от скромной улыбки. - И фотографические буклеты.
Секретарь быстро раскрыл черно-белые листы, перевернув их так, чтобы патрон мог обозревать без помех. И чтобы кардинал не тратил ни единой лишней секунды, сразу же прокомментировал:
- Сначала я не понял, что здесь общего и просто прихватил полиграфию вместе с остальными вещами. Немного позже просмотрел еще раз.
Зашуршали перекидываемые секретарем страницы. И Морхауз понял, а поняв, звучно хлопнул в ладоши, заменяя этим порывистым жестом готовое прорваться сквозь зубы ликующее ругательство.
- Города, - сказал, как припечатал кардинал.
- Да! - выдохнул Винченцо. - Не просто города, а небоскребы... И Дашур.
- Азиатский «город картелей», - протянул Александр Морхауз. - Надо же, какой любопытный фетиш у этого Солда-тен-кова...
- Солдатенков любил большие города и небоскребы, он специально собирал фотографии и описания Дашура. Здесь есть даже старый прейскурант на недвижимость. Обратите внимание, он не вырван, но аккуратно вырезан. Олег мечтал о новой сверкающей огнями жизни ... и о Дашуре.
Морхауз скривился.
- Слишком расплывчато, слишком ненадежно, - покачал головой кардинал. Глупый наемник мечтал о сверкающем городе... несколько лет назад. С тех пор слишком многое изменилось. Он мог направиться куда угодно.
- Позвольте здесь не согласиться, - настоял Винченцо. - Я проконсультировался у бихевиориста... кулуарно и разумеется без всяких персоналий, у проверенного специалиста, не склонного к болтовне и разглашению. Набор исходных данных очень скуден, однако специалист был весьма категоричен - такого рода мечты не забываются. Наоборот, по контрасту с тяжелой повседневностью они закрепляются на уровне нашего «темного эго» и со временем становятся лишь более желанными.
- То есть если Солдатенков... - на этот раз кардинал выговорил фамилию без ошибок и в один прием. - Мечтал о Дашуре в прошлом, эта мечта сохранится в подвалах его «темного эго»?
- И даже усилится. Я убежден, что Хольг поведет Боскэ в Дашур.
- Очень длинный путь, - критически поджал губы Морхауз. - Слишком длинный...
- Солдатенков явно набрался ума или, по крайней мере, хитрости, - не сдавался фра Винченцо. - Достаточно, чтобы командовать целой группой контрабандистов. Он наверняка уже понял, с кем связался. И если захочет продать его нам, то постарается сделать это как можно дальше от опасных мест.
- И старые мечты повлекут его к городу-сказке... - задумался кардинал. - Что ж, по-прежнему зыбко, однако в этом есть резон. Да. Значит, если Солдатенков не убьет Гильермо сразу... если не бросит в дороге как балласт... - Морхауз явственно выделял все эти «если». - Если не постарается продать нашим врагам... Если не попытается продать каким-нибудь местным бригандам... Тогда он, возможно, направит стопы свои к светлой и безнадежной мечте глупой юности.
Фра Винченцо промолчал. Впрочем, ответа здесь и не требовалось. Кардинал еще раз обозрел скудный набор вещей Солдатенкова, отметил про себя, что среди печатной продукции нет порнографии - милиционер либо оставался высоконравственным человеком, либо экономил даже на естественных солдатских потребностях. Однако при этом находил деньги на пусть дешевые, скверные, но все же не грошовые журналы с видами мегаполисов. Преимущественно одного мегаполиса.
- Что ж, ничего лучше у нас пока что нет, - подвел итог сомнениям Александр Морхауз. - Будем считать, что Солдатенков повез Боскэ в Дашур... Пока не узнаем иного.