52 См. там же.
53 "Увеличиваясь втрое, Ормузд удалился от солнца". Цит. там же, стр. 209.
54 Taurus и Scorpio - это знаки равноденствия для периода от 4300 до 2150 г. до Р. X. Эти давно потерявшие смысл знаки сохранились, следовательно, в силу консервативной привычки вплоть до послехристианской эпохи.
55 В известных случаях речь идет здесь также о солнце и луне.
56 Чтобы охарактеризовать индивидуальную душу и Вседушу, личный и сверхличный Атман, стих Упанишады употребляет следующее сравнение:
"Два прекрасно-крылых, привязанных друга,
Обнимают одно и то же дерево;
Один из них ест сладкую ягоду,
Другой смотрит, не едя, лишь вниз.
К такому дереву дух, упавший вниз,
В своем бессилии возносится печалью, охваченный безумием,
Но когда он чтит и видит всемогущество другого
И величие, от него убегает его печаль
От кого гимны, жертвоприношения, обеты,
Прошедшее, будущее, учения Вед происходят,
Тот, как волшебник, сотворил этот мир,
В котором другой запутан обманами".
Вариант (менее дословного, но достаточно точного и близкого к духу подлинника) перевода отрывка из Упанишад:
Два чудно-крылых, нежных друга
Одно и то же древо обнимают,
Один приятные плоды съедает,
Другой не есть - лишь вниз все смотрит.
На дереве таком дух долу павший
Бессилие клянет свое, безумием охвачен;
Но лишь почтительно узрит могущество, величие другого,
Печаль его бесследно вся проходит.
Тот, кто источником обетов, гимнов, жертв явился,
Источником прошедшего, грядущего и Вед учении,
Тот, как кудесник, весь мир наш создал,
Другой же в мире том обманами запутан.
57 Из составляющих человека элементов в литургии Митры особенно выдвигается в качестве божественного огонь, обозначаемый как божественный элемент в том смешении, которое творит человека. Dieterich, 1. с. стр. 5S.
58 Достаточно сослаться на тот любовный интерес, какой проявляют человек и даже Бог Ветхого Завета к устройству penis'a, и на то, сколь многое там зависит от последнего.
59 Яички обычно рассматриваются, как двойня. Поэтому их вульгарно называют сиамскими близнецами. (Antropophyteia VII, стр. 20. Цитировано у Stekeclass="underline" Sprache des Traumes, стр. 169).
60 Цитировано у Inman: Ancient pagan and modern Christian symbolism, New-York, стр. 4.
61 Андрогинный элемент явственно выступает в лицах Адониса, Христа, Диониса и Митры. Это - намек на двуполость libido. Гладко выбритое лицо и женское одеяние католических священников содержат в себе весьма старинную примесь женственного элемента из культа Аттиса-Кнбелы.
62 Slekel (Sprache des Traumes) многократно отмечал триаду, как фаллический символ, напр. на стр. 27.
63 Лучи солнца - фаллосы.
64 Рисунок передан здесь не по фотографическому снимку, а лишь по сделанному автором карандашному наброску.
65 В одном бакаврском мифе выводится женщина, родившаяся из ступы для размола маиса. В одном зулусском мифе рассказывается: женщина должна подхватить горшком каплю крови, затем горшок закрыть, поставить в сторонку на 8 месяцев, и на 9-ый месяц вновь открыть. Она следует совету, открывает на 9-ый месяц горшок и находит в нем ребенка. (Фробениус: Das Zeitalter des Sonnengottes, I, стр. 237).
66 Inman: 1. с. стр. 10, PI. IX.
67 Рошер: Lex. Sp. 2733/4, см. о Мэне.
68 Известен, как солнечное животное. Часто встречается, как фаллический символ.
69 Как Митра и дадофоры. (Pileus - шапка наподобие половинки яйца. Прям перев.).
70 Совершенно особый свет на кастрацию в знак поклонения матери бросает Исход, 4, 25: "Сепфора же взяла каменный нож и обрезала крайнюю плоть сына своего, и бросила к ногам его и сказала: - да, жених крови ты мне". Это место показывает, что собственно означает обрезание.
71 Гнльгамеш, Дионис, Геракл, Христос, Митра и т. д.
72 Выше, касаясь видения Зосимы, я указал, что алтарь обозначает матку, соответственно купели.
V. Символы матери и возрождения
Видение, следующее за сотворением героя, Миллер описывает как "кишение толпы людей". Этот образ нам уже знаком: в снотолковании он появляется прежде всего как символ тайны 1. Очевидно, такой выбор символа обусловлен образностью его (Фрейд): носитель тайны, противопоставленный толпе неведающих. Обладание тайной отделяет от общности с другими людьми. Так как для общей экономии libido чрезвычайно важно, чтобы контакт с окружающей средой был, по возможности, полным без трения и задержки, то хранение субъективно знаменательных тайн обыкновенно действует как весьма ощутительная помеха. Можно сказать, что искусство жить сводится к разрешению одной только проблемы, а именно: как бы сбыть libido по возможности безопасным путем. Поэтому возможность освободиться наконец во время лечения от всех своих разнообразных тайн и ощущается невротиком как особенное благодеяние. Многократный опыт убедил меня'в том, что символ народной толпы, особенно толпы движущейся и потоком устремляющейся вперед, означает также сильное волнение бессознательного, в особенности у лиц, наружно представляющих собой тихий омут.
Видение толпы развивается дальше: появляются лошади, происходит сражение.
Согласно с определением Зильберера я хотел бы приурочить значение этого видения к "функциональной категории", и это потому, что мысль, лежащая в основе нахлынувших и беспорядочно смешавшихся потоков толпы, не что иное, как символ вихревого натиска мыслей; то же самое можно сказать и о битве и, пожалуй, также о лошадях, образно передающих движение. Более глубокое значение появления лошадей выявится лишь в дальнейшем ходе нашего изложения материнских символов. Характер более определенный и, по содержанию, более значительный имеет следующее видение: Мисс Миллер видит "Cite de reve", город грез. Картина соответствует той, которую она, незадолго до этого, видела на обложке иллюстрированного журнала ("Magazine"). К сожалению мы никаких дальнейших подробностей об этом не узнаем. Однако мы имеем полное право заключить, что эта "Cite de reve" не что иное, как некоторое исполненное во сне желание, а именно нечто прекрасное и страстно желанное, нечто вроде небесного Иерусалима, являвшегося в фантазиях и грезах апокалиптика.
Город, есть символ матери; он - словно женщина своих детей - бережно охраняет в себе своих жителей.
Поэтому понятно, что богини-матери, Рея и Кибела, всегда изображались увенчанными короной в виде городской башни. Ветхий Завет обращается к городам, Иерусалиму, Вавилону и др., как к женщинам. Исаия (47, 1 и д.) восклицает: "Сойди и сядь на прах, девица, дочь Вавилона; сиди на земле; престола нет, дочь Халдеев, и вперед не будут называть тебя нежною и роскошною.
Возьми жернова и мели муку; сними покрывало твое, подбери подол, открой голени, переходи через реки. Откроется нагота твоя и даже виден будет стыд твой. Сиди молча и уйди в темноту, дочь Халдеев: ибо вперед не будут называть тебя госпожою царства".
Иеремия (50, 12) говорит о Вавилоне:
"В большом стыде будет мать ваша, покраснеет родившая вас".
Недоступные, несдающиеся, непобедимые города суть девственницы, колонии - сыновья и дочери одной матери. Город называется также блудницей: Исайя говорит о Тире (23, 1б):
"Возьми цитру, ходи по городу, забытая блудница.
Как случилось, что благочестивый город стал блудницей?"
Подобную же символику мы встречаем и в мифе об Огигии, доисторическом царе, владычествовавшем в египетских Фивах, жену которого соответственно с этим звали Фивою. Основанным Кадмом, беотийским Фивам был поэтому дан эпитет "огигийских". Этот же эпитет дан и великому потопу, он называется "огигийским", потому что случился во время царствования Огигия.