- Демон, – вырвалось у графа, и Балдрон с трудом отвел от Корунда глаза.
Ему сразу стало легче. Пора была уходить. Он пошевелился, и его движение привело в чувства детей. Тарлек заметно нервничал, а Кадлер сильно сжимала голову отца, что он заметил только сейчас.
- Папа, кто этот человек? – дрожа спросила девочка. - Он меня пугает. Давай уйдем отсюда!
«Этот человек метит стать нашим королем…»
Они стали пробираться сквозь толпу. Балдрон обсуждал с охраной увиденное.
- При таком подходе наш единственный вариант – это открытая битва, - сказал один из стражей.
- К сожалению, и в этом случае нам может просто не хватить средств, - ответил граф и глянул на детей. Тарлек шел пошатываясь, в глазах потерянность. Особое потрясение перенесла Кадлер – когда отец снял ее с шеи, она отказалась слезать с рук - вцепилась мертвой хваткой.
В столицу граф Моха ехал совершенно деморализованным, размышляя, как изложить свои наблюдения королю, и боясь признаться, что не имеет плана борьбы.
«Если монарх рано скончается, этот проходимец может просто прийти и спокойно занять его место. Неизвестно, как поступит Солана, поддержит ли военную линию поведения? Чем больше княжеств получает Корунд, тем больше доверия его планам. И армии, и денег…»
Сильнее всего графа беспокоило, как отреагирует страна. Ему хотелось верить, что народ не стерпит узурпацию и будет противостоять, но на что в действительности были основания рассчитывать? Если им посулят все блага мира... После визита в Дэлсавар графа все чаще думал, что если Корунд сможет накормить народ и поддерживать порядок, люди приветствуют его.
От этой мысли его прошиб холодный пот – он стал всерьез полагать, что захват власти может состояться, хотя военных оснований к тому и не было.
«Великие боги… вразумите меня…» - граф содрогнулся.
Главным образом его обеспокоила знать – что такие, как Тафет, основные движущие силы прогресса, наравне с тем, что они являются элитой общества и главной военной силой – могут повести себя неоднозначно.
Мысли о междоусобице вызывали у графа тошноту. Глядя из окна кареты на родные земли, он с ужасом представлял, что станет при таком исходе с простым населением, сгорбившимся под тяжестью каждодневного бремени. Они не роптали, но только сейчас граф сообразил, что причиной тому могло быть не столько отсутствие сил и воли, сколько реальное отсутствие понимания, что можно жить иначе.
Балдрон ведь и сам ничего другого не видел.
Глава 6
Калани все еще находилась в отъезде, когда граф и дети прибыли домой. Необходимо было срочно побеседовать с королем. Хотя Балдрону хотелось оттянуть этот момент, он собрался с духом и направился во дворец.
Король принял племянника в спальне, что все прояснило для графа. Слуга, ведущий Балдрона, на вопрос относительно здоровья короля сообщил, ни на миг не дрогнув, что монарху нездоровится. Обстановка во дворце неотчетливо отдавала чем-то неотвратимым, довлеющим.
В комнате пахло болезнью, травами и затхлостью. За окном расцветало утро, но спальня, величественная, украшенная фресками и красным бархатом, утопала в полутьме. Массивные шторы не раздвигались, только в узкие щели в некоторых местах пробивался свет, да несколько газовых ламп освещали пространство. Балдрон бывал в монарших покоях только однажды, но обстановка какой-то общей неряшливости наводила на мысль, что все заранее готовятся к смерти короля, так, что даже запустили его опочивальню. Сам монарх, очевидно, не выговаривал слуг за небрежение, и в этом тоже сквозила обреченность.
Оглядывая комнату, Балдрон оценил и внешний вид короля. Грузный съежившийся ком в необъятном дорогом халате, серый человек, с кожей словно пергамент, полусидящий в постели. Граф привык видеть монарха совсем другим, храбрившимся кремнем, и потому пришел в волнение, но постарался это скрыть. При появлении племянника король слегка оживился, или делал вид, зашевелился, поднимаясь повыше. Слуга, который привел Балдрона, поправил монарху подушки и вышел. Геллатроп жестом указал на кресло рядом с кроватью, и граф Моха сел.
- Ваше величество, как вы себя чувствуете?
- Неважно. Вчера потерял сознание. Лекарь сказал, сердце, - осипшим и недовольным голосом ответил король. - Старость и травмы не радость - сам понимаешь.