- Но граф Прадот… - королева запнулась.
- Граф Прадот выбрал свою судьбу. И он вам четко дал это понять. Уважайте его волю, - Балдрон посмотрел по очереди на королеву и на маркиза.
- Я не могу… - королева решительно шагнула к Балдрону. – Я не могу вам или кому-либо еще позволять отвечать за мои ошибки!
- В данный момент у нас нет выбора, ваше величество. Не стоит ухудшать положение еще сильнее.
- Почему вы не хотите меня понять?! – воскликнула Солана.
- Потому что мы с вами как будто говорим на разных языках. И не могу понять, в какой момент так случилось, что вы утратили все наши идеалы!
- Я их не утратила, я лишь… - на глаза королевы навернулись слезы, она их смахнула. – Я хочу спасти мою страну. Сделать ее лучше.
- Не все старое, не все столпы и не все традиции плохи и подлежат уничтожению. Есть вещи вечные, ценные. Они стоят всего.
Она горько усмехнулась:
- Нищета – вот ваша вечная ценность? Безнадежность?
- У народа есть тяжкий труд. Болезни. Но мы никогда не оставались без веры и надежды. И вы можете стать светочем, волной обновления, но соответствующего духу нашего народа, нашей земли. Материальные блага должны сопровождаться четкой и устойчивой моральной позицией, воспитанием. Дары без умения правильно ими распорядиться несут один лишь вред. Мы начнем обновление. Но только когда подготовим людские умы для этого. Займемся воспитанием подходящего духа для этого, - Солана и Родолит удивленно посмотрели на него. Балдрон уверенно кивнул. – Да. С этого и начнем.
- И сколько времени это займет? - спросила королева.
- Сколько потребуется. Ко всякому богатству и прибытку нужно быть готовым. Без этого выйдет только наглый буржуа, готовый мать родную за монетку продать. Которому всякое существо соперник и враг. Конкурент. Цаворта даст хлеб. И машины. Но заберет веру, возможность выбора, единство. Крепкую семью. Да и смысла жизни, вполне вероятно. Люди должны быть зависимы от него. И от хорошей жизни, чтобы он мог ими управлять.
- Лучше умереть от голода, но с верой, чем жить хорошо, но без веры?
- А к чему тогда жить, если ни во что не веришь, и не к чему стремиться? Внутренняя пустота все равно даст о себе знать. Будет глодать душу. Ее ничем не заполнишь.
- Чем жить - это каждый решит сам.
- Каждый не решит сам. Каждый посмотрит на соседа. Как светские дамы смотрят на вас. Людей нужно воспитывать, чтобы они в состоянии были делать правильный выбор. Иначе те, кто получают прибыль, эксплуатируя худшее в человеке, сделают все, чтобы поддерживать эту модель поведения. Пока мы все, слышите? Мы все, согласные и несогласные, не окажемся в ловушке, и нам не станут диктовать условия жизни. Города начнут разрастаться, фабрики заменят лесную полосу – мифические существа побегут прочь от Асфири. Что придет взамен? Когда в Ашкендале не останется свободной земли, откуда будем брать еду? Покупать у торговцев? И зависеть от них в таком жизненно важном вопросе? Что станет с крестьянами, если их заменят машины?
- Чего вы хотите, войны до полного уничтожения? – устало спросила королева.
- Я призываю вас подумать, куда мы идем. Куда вы нас ведете? Вы теперь наша королева. Никто не дает блага просто так. За них всегда что-то просят. И чем больше у дающего возможности просить взамен, тем тираничнее требования. И тем меньше он сам дает за то, что просит.
Солана приложила ладонь ко лбу и закрыла глаза.
- Позвольте мне остаться одной, - сказала она.
Балдрон заколебался, глянул на маркиза и вместе с ним покинул кабинет. Когда они отошли от двери, граф сказал:
- Если оставить ее так, она невесть что может придумать. Необходимо, чтобы ее взяли под наблюдение. Или, еще лучше, под стражу.
Маркиз реагировал вяло, рассеянно бродил глазами по стенам, и граф слегка встряхнул его.
- Очнитесь, ваше сиятельство, не время предаваться душевным терзаниям.
Родолит закивал как неуправляемый:
- Я все понимаю. Наверно, я думаю, мы можем мягко удалить ее стражу и заменить ее городской.
- Этих мягко не удалишь. И придется как-то объясниться с начальником стражи и городским.
Маркиз все еще мешкал.
- Ваше сиятельство, - напомнил о себе Балдрон.