В глазах Тани блеснули слезы. Синан готов был провалиться под землю от стыда. Выходило, что и он ничем не лучше тех людей, что не верили ей, заставляли сомневаться в собственной вменяемости. Как та сплетница-медсестра из больницы.
В конце концов, да какая разница, что из случившегося было правдой, а что только фантазиями? В том, что Таня не мошенница, не охотница за обеспеченным мужем, он уже не сомневался. Она сделала для него больше, чем кто бы то ни было в этой жизни, помогла справиться с адской мукой, поставила на ноги. И чем он ей за это отплатил? Затеял слежку? Нанял шпиона?
Синан твердо решил, что сегодня же позвонит детективу и все отменит. К черту! Пускай история Тани останется для него такой, какой она ему ее рассказала.
– Та-неч-ка, – с трудом выговаривая непривычные языку русские слоги, произнес он. – Умоляю вас, не плачьте. Я верю вам. Вам столько довелось пережить. И то, что при всем этом вы не сломались, не озлобились… Вы удивительная женщина.
Таня, всхлипнув, подалась к нему. Синан привлек ее к себе, в смятении чувствуя, как бьется в грудную клетку ее беспокойное сердце. Вдыхая нежный лавандовый запах, исходивший от ее волос. Слезы капнули на футболку и, казалось, прожгли ткань, оставили пламенеющие следы на коже.
– Та-неч-ка, – снова прошептал он, хмелея.
И, осмелев, почти уже решился прикоснуться губами к ее виску, как вдруг совсем рядом раздались шаги. Таня отпрянула от него, быстро отерла рукой глаза. Синан резко обернулся и увидел приближавшегося к дому Барклая. Мальчишка, бледный, поникший какой-то, ссутулившись, размашисто топал по дорожке.
– Привет, сынок! – окликнул его Синан.
Барклай глянул на него волком и промычал в ответ что-то неопределенное.
Синан и сам замечал, что в последние дни сын ходит какой-то подавленный, даже для своего подросткового возраста слишком мрачный. И как обычно, тревога в груди быстро сменилась глухим раздражением. Избалованный пацан, живет на всем готовом, а еще, глядите-ка, характер показывает. Страдания у него, ну надо же, какая тонкая душевная организация. Вот он, Синан, в его годы уже в военное училище поступал. И особого отношения к себе не требовал, точно знал, что он – мужик и со всем справится. А если не справится, значит, грош ему цена. А этот…
– Чего невеселый такой? – попытался задержать сына в саду он. – Случилось что?
– Не важно, – буркнул тот.
– Как же не важно? – Синан пытался говорить терпеливо, хотя и чувствовал, что начинает закипать. – Важно, раз спрашиваю. Ты мой сын, и если у тебя что-то не в порядке… В школе или…
– В школе все отлично. Оценки блестящие, – огрызнулся сын. – Тебя же только это интересует? Чтоб все было, как у людей? Чтоб сын не опозорил перед товарищами? Ну так я почти отличник, можешь гордиться. И отстань уже от меня наконец!
– Барклай, милый… – попыталась вступить Таня.
Но у Синана уже глаза заволокло красным.
– Да что ты такое несешь, избалованный щенок?
– То, что есть, – уже кричал в ответ Барклай. – У тебя тут, кажется, назревает роман? Ну так и занимайся им, а ко мне не цепляйся.
– Моя личная жизнь – не твое дело! – бушевал Синан.
– А моя – не твое!
Мальчишка, бледный, с прыгающими губами, вдруг развернулся и бегом бросился прочь. Вылетел за калитку и помчался по улице, сверкая белыми подошвами кроссовок.
– Вы подумайте! – с возмущением обернулся Синан к Тане. – До чего распустился!
И, пораженный, увидел, что она улыбается.
– Что тут смешного? – не понял Синан.
– Простите, – Таня попыталась спрятать улыбку, но глаза ее все равно смеялись. – Просто вы с ним очень похожи.
– Похожи? – не поверил Синан. – Сомневаюсь! Со мной у моих родителей не было в этом возрасте никаких сложностей.
– Это вы так думаете или они сами вам сказали? – лукаво уточнила Таня. А потом добавила: – Знаете, Барклай в последние дни и меня беспокоит. Кажется, у него что-то не ладится с той девочкой, которая ему нравится. С Алиной…
– Вы ее видели? – буркнул Синан, постепенно остывая.
– Нет, – покачала головой Таня. – Так, слышала урывками. Ну и догадалась. Я вечером постараюсь поговорить с мальчиком. Вы не волнуйтесь. И пожалуйста, не давите на него. Ему и так нелегко.
Синан хотел было возразить, что ничего особенно тяжкого в судьбе молокососа, от которого только и требуется, что хорошо учиться и прилично себя вести, не видит. Но тут у калитки остановился блестящий черный автомобиль. Прищурившись от бьющего в глаза солнца, он увидел, как из машины выходит старый знакомый по службе, генерал Джем Алтын. Насколько помнил Синан, Алтын уже лет пять как вышел в отставку по возрасту. Но неуемная энергия, кипевшая в старом служаке, не давала ему заделаться мирным пенсионером и заняться выращиванием роз в своем саду. Кажется, генерал подался преподавателем в военное училище и со временем даже занял там какую-то высшую должность. Интересно, что это ему понадобилось от Синана.