Когда приветственное мероприятие и чрезмерное внимание порядком поднадоели, парень поспешил прогуляться по зданию. Фотограф не ожидал встретить за углом знаменитую Еву Ронан с каким-то парнем. Да Хён был в шоке, услышав его свирепые угрозы и заметив ее испуганный взор.
Веселье как рукой сняло. Паренек думал, что его ждут спокойные деньки, ведь ему и без того хватало обремененности там, у себя на родине. Да и зачем терпеть подобное в либеральной стране? Непонятно.
Потом произошло нечто еще более удивительное: он снова что-то сказал, и лицо модели смягчилось. Через мгновение она обнимала его так, как обнимают горячо любимых родителей.
Кореец смутился, однако не ушел. А какой бы парень на его месте не напрягся? Незнакомец принялся поглаживать ее по голове, ласково что-то нашептывая. Да Хён выдохнул и, поразмыслив, все же решил прекратить эту неуместную слежку.
Он медленно двинулся назад. В окна, расположенные по правой стороне, било солнце, разгоняя из дум фотографа мрачные мысли. Возвращаться к ребятам никакого желания не было. Все, чего он хотел, состояло из кофе. Максимально крепкого — чтобы заглушить беспокойство.
Путь до противоположного конца коридора занял минуту-две. Да Хён выбрал первое, что понравилось, нажал кнопку. Фотограф ждал, глядя на отражение в стекле аппарата. Неожиданно он заметил за своей спиной медленно подходящую к нему девичью фигуру.
Ева Ронан.
Когда девушка принялась терпеливо дожидаться очереди, в нем разгорелось пламя. Он должен был защитить ее. Не знал почему, но чувствовал, что должен. То он хотел удостовериться, что все в порядке, то мечтал усмирить желание вмешаться не в свое дело. Одно он мог сказать точно: в подобные моменты необходимо строить неведение и широко улыбаться. Во всяком случае, на начальном этапе.
— Здравствуй! — произнес он.
— Здравствуй. — Она пыталась казаться максимально любезной, потому улыбнулась. — И добро пожаловать в команду! Надеюсь, сработаемся.
— Да Хён.
— Чего?
— Меня так зовут — Да Хён.
— А-а-а, — протянула модель, будто его имя интересовало ее хотя бы малость. — А я — Ева Ронан.
— Знаю, запомнил.
— Понятно, — был ответ.
Он смотрел на нее, она — на него. Далее Хён забрал свой кофе, взглянул на напиток без какого-либо желания пить. Ева, продолжая улыбаться, прошла вперед. Все как обычно. Все как у обычных одиноких людей.
Он приметил круги у нее под глазами. Под покровом безнадежного женского взгляда фотограф почувствовал себя обязанным обсудить увиденное. Даже если она поймет его неправильно, обвинит в сталкерстве... чтобы утихомирить свой пыл, ему стоило пойти на этот шаг.
— Что с тобой?
— Ничего, — отворачиваясь, отрезала она.
— Ты в норме?
— Да. Что-то не так?
«Действительно, Хён, а что не так?» — разозлился на себя парень, не зная, что ответить. Вертикальная морщина рассекла ему переносицу.
Неловкое молчание распространилось по коридору. Ронан поспешила удалиться. Прижимая к груди бутылку воды, Ева не совсем понимала, о чем говорить дальше. Оставалось лишь неловко улыбаться и уповать, чтобы случилось хоть что-нибудь: например, звонок, из-за которого ей бы пришлось срочно уйти.
Ничего не происходило.
— Хорошего дня! — на прощание бросила девушка.
Казалось, этим и должно было закончиться. Итог любого знакомства.
И все же что-то пошло не так.
Да Хён прошел вперед, а потом, набравшись смелости, признался:
— Я видел тебя и того парня в коридоре. И да, я слышал, как он тебе угрожал.
Его слова пригвоздили ее к полу. Страх ежовыми иглами впился в гортань; казалось, она вот-вот задохнется. Ева впервые услышала правду вне своих бесконечных дум. Правду, которая причиняла внезапную боль. Ничего нового, однако, когда это было сказано так откровенно, у нее сжалось сердце.
Он был эталоном актерского мастерства лишь в ее глазах.
(Его слова — это угрозы, Ева. Не иллюзии.)
— Тебе показалось, — ответила Ронан. — Ты неправильно понял.
(И с каких пор ты отчитываешься перед незнакомцами?)
Обернуться и посмотреть на него она не решилась. Быть умной — это вовремя прикинуться глупой, слепой и безнадежной. Пускай сегодня она побудет инвалидом третьей степени.
— Может, я неправильно делаю, раз вмешиваюсь, но со слухом у меня все хорошо. Не стоит лгать.
— Даже если так... тебе-то что? Почему интересуешься?..
Изначально Хён предполагал, что защитной реакцией Евы будет нападение — банальный человеческий инстинкт, когда тебя загнали в угол; оттого он и представить себе не мог, насколько бунтарским окажется ее нрав. Фотограф подошел к ней, попытавшись ступить на полосу правды через ее глаза. И пускай модель слышала приближающиеся шаги, она не сдвинулась с места, не убежала; будто в землю вросла. Главное — затуманить бдительность.