Ну или до тех пор, пока одна из них не решится раскрыть мучающие все это время чувства, а вторая постарается вникнуть в сказанное. Для обеих вышел бы неплохой опыт.
Уже дома Ева догадалась, отчего ее посещали мысли о матери: она позвонила. Ронан оторопела, испугалась. Может, что-то стряслось?
— Алло, мам?
Ответ раздался почти сразу.
— Привет, дочка. — Голос был ровным и спокойным, как, собственно, и всегда.
— Привет. Все хорошо?
— Хотела сообщить, что приеду к тебе на следующей неделе.
Девушка тяжело сглотнула. Сердце трепыхалось, словно сумасшедшее. Наверняка что-то произошло.
— Все хорошо? Может, случилось что?
— Просто так, не беспокойся. Разве я не могу проведать свою дочь?
Ступор расползся под кожей, перехватив восходящие в голове предрассудки. Она оставляет работу, чтобы ее... проведать? Глаза невольно застыли на стопке книг в шкафу.
— Д-да нет, можешь, разумеется, — прошептала она. — Разве что позвони заранее, я приготовлю нам ужин.
— Договорились!
Пестрые корешки книг размазались, превратившись в одно серое пятно. Ева не сразу поняла, что виной тому были слезы. Покончив с вызовом, она вдруг затряслась; на беспомощное тело обрушился ураган. Потом зажмурилась, заставляя себя прекратить плакать. Тщетно: влажные полоски слез лишь уплотнились.
Она только и делала, что тихо, буквально неуловимо спрашивала в пустоту:
— Где же ты была раньше, мама?
***
«Иногда друзья значительно опаснее, чем враги» — эта цитата ужасала до дрожи, но лишь потом, почувствовав сказанное на своей шкуре, Мэвис поняла, насколько сильна таящаяся в ней правда.
Мэвис и Ева. Как бы банально это ни было, однако даже внешние различия наталкивали на составление коллабораций: изящная блондинка и яркая брюнетка. Потому, наверное, никакой борьбы не было и в помине. За именами обеих сплетались и спрос, и предложение, так что одиночных проектов оставалось более чем достаточно. Некогда подруги делили общую гримерку и обменивались личными вещами; чаще же всего сплетничали и высказывали мнение по тому или иному вопросу.
Ожидала ли Мэвис, что ее милая Ева, светлая скромная девочка, вдруг решит выставить напоказ тайно сказанные речи, объявив ее чуть ли не врагом народа? Никак нет.
С тех пор и началось их противостояние. В конце концов, каким бы правым ты ни был, найдется кто-то готовый оспорить твою истину, воздвигнув в противовес ловкую ложь.
Следующим этапом стала дележка. Первой разгорелась Мэвис: девушка, привыкшая ко вниманию и почитанию со стороны "VOMA", была в ярости, когда подходящие ей заказы начали передаваться Еве. Последняя, как потом оказалось, была инициатором этой черной полосы: прощупывая Итана, Ронан нарочно добилась некоторых ее ролей.
Мэвис приняла решение избегать любого контакта с командой, поскольку Ева подметила именно те колкости, которые, необходимо признать, никоим образом нельзя было обличить во лжи или как-либо оспорить. Этот тихий, но беспрерывный мятеж вынудил девушку сдаться, отказавшись от членства в "VOMA".
(Теперь Ева красовалась на вершине в одиночку. Однако быть на вершине не всегда означает прослыть победителем.)
Мэвис. Наперекор тайным желаниям Евы, ее имя не потухло, даже напротив — засияло с еще большей силой. Разрушенную славу пришлось собирать по кусочкам. Сначала ее звали в массовку, затем принялись подкидывать небольшие роли. Девушка была далека от актерского мастерства, потому использовала свои новые связи исключительно для раскрутки модельной карьеры.
Со временем многие из агентства стали кусать локти. Порой даже ловили друг друга на мнении, что уж лучше бы состав покинула Ева, а не непоколебимая, затмившая всех и вся девица.
Ева прекрасно знала об этих слухах, но, как ей свойственно, молчала. Ее же соперница молчать не собиралась.
Чиркнув зажигалкой, девушка прикурила сигарету. Какими бы страшными ни были перспективы обрести опухоль в легких, она все же никак не могла заставить себя покончить с дурной привычкой раз и навсегда.
Ночью двор казался совсем темным, непролазным, хотя днем просматривался ближайший дом с просторным садом, что находился далеко отсюда. В прорехах туч заискрились звезды.
— Пришел? — недовольно буркнула она, услышав позади тяжелые шаги.
Дилан снова был не в духе — смазливое личико искривилось в недовольной гримасе. Видимо, Ева продолжает игнорировать, подытожила Мэвис. Дилан вторично столкнулся с глубоким одиночеством, и это до чертиков злило. Не на ком, видишь ли, отыграться. Оставалось ждать, когда эта дурнушка вылезет из панциря.