Ева ощутила себя частью идиотской пьесы. Мать, которой наплевать на единственное дитя. Парень, который использует не только имя, но теперь уже и тело. Героиня, которая ведет себя как тряпка. Кто тогда Хён? Рыцарь в доспехах или козел отпущения, который, как бы то ни было, ничем не поможет?
— Сам знаешь, была вся в работе, — произнесла Ева.
Дилан неоднозначно улыбнулся, а девушке захотелось разбить его гнусное лицо. Она никак не могла отделаться от эмоций, что возникли в ту ночь. Не могла смыть с себя эту грязь. Была не в силах избавиться от привкуса гнили во рту.
Дилан — паразит.
Дилан — тот, кого она обязана изжить из своего существования.
Дилан — тот, кто посадил ее на цепь и сделал так, что она не способна его отпустить.
(Уходя, она возвращалась к нему. Снова и снова. Так было всегда.)
— Хорошо, что приехал! — наигранно заулыбалась модель.
Дилан решил окончательно ее добить. Вальяжно встал изо стола, медленно подошел к ней, раскинув руки, — жирный намек на объятия. Ева сделала шаг нехотя, будто от этого зависела ее жизнь. Она всем сердцем мечтала оттолкнуть его, дать звонкую пощечину, выплеснуть гнев многочисленными оскорблениями, но... они обнялись.
Плесень цепкой лозой обвила их тела.
Парень шепнул ей на ухо:
— Не дури, Иб.
Она хотела провалиться под землю. «Почему сделал больно он, а мучаюсь я?» — всерьез задалась этим вопросом Ева. Ответа не было.
Присев за стол, девушка заметила заказанную еду.
— Дилан постарался, — пояснила мать, накладывая на тарелку парня порцию куриных ножек в остром соусе. — Надеюсь, ты редко злоупотребляешь подобной едой.
— Я модель, мама. Располнеть в моем случае равносильно смертному приговору.
Пока Клейман уплетал за обе щеки, Ева без какого-либо энтузиазма ковыряла вилкой, волоча еду по тарелке.
Ким Ронан была не лучшей матерью, что отчасти признавала, однако отнюдь не слепой. Напряжение между молодыми людьми не просто напрягало, а устраивало неописуемый дискомфорт, от которого хотелось убежать куда глаза глядят.
— Как твои дела, Дилан? — поинтересовалась женщина, дабы разрядить обстановку.
Он слегка поперхнулся, но, откашлявшись, ответил:
— Все хорошо, тетушка Ким. Мне чертовски повезло с Иб: если бы не она, мне бы пришлось вернуться в свою провинцию.
Модель напряглась. Откуда в нем учтивость такая? что за любезный тон? «А недавно я трахнул вашу дочурку. Представляете, тетушка Ким? Вот взял силой — и все!» — Ева спроектировала в голове признавшего вину Дилана. Вновь вскипела ярость. Но больше она обращала внимание в сторону матери: неясно, какой была бы ее позиция в подобном случае.
— А что насчет статуса?
— Простите?
— Кем вы друг другу приходитесь? — заговорила мать с унылой сосредоточенностью старушки. — Друзья... или я чего-то не знаю?
Дилан и Ева переглянулись. В глазах обоих читалось общее: «Действительно — а кем мы друг другу приходимся?»
Однако если парень застопорился, то модель не сдержалась и разразилась смехом.
— Господи, ма, серьезно? — никак не могла успокоиться она. — Дилан за столько времени не заводил эту тему, чего уж тебе вникать в подобную Санта-Барбару!.. Тем более, он сам никак не может определиться. Все мечется меж двух камней и не знает, к какому прильнуть берегу.
Его всполошенные глаза рыскали по комнате, с ненавистью посматривая на сидящую напротив Еву. Она прекрасно знала, что ему важно казаться в чужих реалиях сущим ангелом. Перед ее матерью — важнее некуда.
Обиженные девушки могут пойти на множество колкостей, чтобы утолить желание отомстить. Ева знала, что Дилан пойдет на все и ответит в троекратном ударе, но стояла браво, будто вбитый в землю солдат.
(Низко падшая жертва рано или поздно понимает, что лучше быть охотником, чем добычей.)
— Дело в моем физическом здоровье. — Парень знал, чем обороняться, — и Ева, опустив взгляд, почувствовала себя не в своей тарелке.
Ким ошеломленно следила за ними, не веря самой себе: когда она оставляла Еву на попечение Итана, эти двое были не разлей вода. Даже после того инцидента с аварией...
— Я лучше пойду, — сказал Дилан.
Старшая Ронан промолчала, разве что улыбнулась.
— Я провожу, — добавила Ева.
Оставшись в полном одиночестве, Ким поняла, что с приездом, пожалуй, опоздала.
***
— Что ты, блять, творишь?!
Дилан зашипел, скаля ослепительные зубы. Будто какой-то гибрид змеи и гиены.
Зверь.
За ним красовалось объемное свинцовое облако; в нем слегка клокотал могучий рев. Надвигалась сильная гроза.
— А что такое? Правда не нравится?
— Мы вроде договаривались, нет? — Он приблизился к Еве вплотную. — Думаешь, я не отомщу?