— Что-то произошло? — спросила она.
Парень бережно прикоснулся к ее лицу. Его взор застыл на одной точке, и девушку осенило: ссадина!
— Это он сделал?
И Ронан без промедления ответила:
— Увы, да.
Кореец закрыл глаза, словно случилось это не с ней, а с ним. Желваки нервно задвигались. Его руки, натянутые напряженными твердыми мышцами, притянули девушку к себе — та от неожиданности охнула. Оказавшись в теплых объятиях мальчишки, Ронан приобняла его широкую спину, прислонившись щекой о грудь. Спокойно.
Интересно, он только с ней столь понимающе себя ведет?
— Позволь мне решить этот вопрос по-своему, без этих твоих планов.
— Решить по-своему — это как?
— Как он заслуживает — кулаками.
Ева подняла голову, в очередной раз столкнувшись с его невозмутимым взглядом, что грел ей душу и сердце.
— Разве подобные вещи решаются кулаками?
— С такими, как он? Да — и никак иначе.
Ронан взглянула на него с некоторой долей испуга.
— Ты правда думаешь, что я заставлю тебя полезть в драку?
— Поверь, одно твое слово — и я своевольно сломаю ему челюсть. Мне больно видеть тебя... такой.
Жар настиг девичьи уши. Она понятия не имела, почему так сильно краснеет после каждого его слова, однако неловкость была явной и ее было некуда прятать — здесь только он и никого больше.
— Какой это?
— Безысходной.
— Я прекрасно понимаю тебя, Хён, но мне нужно самой свершить правосудие.
— Но...
— Прошу, Да Хён, — взмолилась Ева. Она желала причинить Дилану боль; правда, отнюдь не физическую. — Не трогай его.
Лицо корейца стало суровее. Даже взгляд, казалось, скрылся под толщей льда.
— Ты все еще его любишь?
— Боже, нет! — отмахнулась Ева. Она вдруг ощутила дискомфорт, будто ее оскорбили. — Разумеется, нет! Я... я безусловно его любила долгие годы. Но со временем поняла, что это совсем не похоже на любовь... так что эмоционально я с ним никак не связана.
— Тогда у меня есть еще вопрос: почему он стал так себя вести? — поинтересовался парень.
Ронан отпрянула от фотографа. Хёна это задело, однако он этого не показал. Разве что сжал руку в кулак.
— Почему ты спрашиваешь?
— А нельзя? Ты собираешься использовать меня в своем плане, а ведь я даже не знаю, что между вами произошло.
Ева подняла голову, пытаясь отдышаться и собраться с духом. Искрящийся водоворот в его глазах заставил ее заговорить:
— В свое время я... я причинила ему боль.
— Какую?
Глухой ужас, затопивший ее, затянул на самое дно. Одно лишь представление реакции Хёна вызывало тревогу; а уж после вчерашнего девушка бы не вынесла их вероятного разрыва. Оробевшая, она ответила:
— Послушай, я не хочу об этом говорить. Как-нибудь потом, хорошо?
Кореец ухмыльнулся. Он был непоколебим:
— Что, если ты поступила аморально и намеренно водишь меня за нос? Сама посуди: откуда мне знать, используешь ли ты меня в корыстных целях? Так еще ничего не рассказываешь! Не думаешь, что ведешь себя эгоистично? — с губ слетел вздох. Его голос стал тише. — Послушай, я вижу, что тебе тяжело, но и мне не легче. Я согласился на эту авантюру лишь потому, что не принимаю насилие и считаю, что за подобные ошибки человек должен получать сполна. Но и держать за дурака меня тоже не надо!
Он замолк и принялся неотрывно на нее смотреть — ждал. С одной стороны, парень не решался перейти черту, полагая, что это не его дело, однако с другой... наличие этих границ его напрягало.
Он не хотел, чтобы между ними было даже малейшее расстояние.
— Так что, поведаешь?
— Нет. Давай не сегодня.
— Почему?
Модель вздохнула. Устав ходить вокруг да около, сказала:
— А что, если возненавидишь?
— Ты правда думаешь, что я могу тебя возненавидеть? — добродушно улыбнулся Хён. Так улыбаются детям, стоит тем сморозить околесицу.
Однако Ронан было не до смеха или улыбок. Девушка состроила серьезное лицо.
— Любого можно возненавидеть, — заявила она.
(Некогда добродушный Дилан стирает ее в порошок как раз из-за ненависти.)
Кажется, разговор зашел в тупик. Мысленно она дала себе обет не лгать Хёну, потому и решила, что лучшим выходом будет закрыть эту тему хотя бы на время.
Девушка поспешила вернуться к Марго — скоро должна была начаться съемка...
— Но только не того, кто искренне нравится.
Ева замерла, беспокойно поежилась. Словно вросла в землю — не могла задышать полной грудью. Сердце громко тарабанило, заглушая все вокруг. Девушка задалась вопросом, а не послышалось ли? Медленно обернувшись, она столкнулась с тем же невозмутимым взором.