— Отчасти. Сами ведь позволяем им приблизиться.
— Мы судим каждого по себе. Отсюда и беды.
Ева прижалась к подруге, опустив голову ей на плечо. Пожалуй, Марго стала самым комфортным человеком. Отныне она более чем уверена: та как минимум позаботится о ней в случае чего.
Ронан искренне жалела, что не открылась ей раньше. Но всему свое время, не так ли?
— Я расскажу тебе кое-что, — промолвила она, — только ты сильно не удивляйся.
Маргарита нахмурилась.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— Поначалу я хотела провести день в одиночестве, поразмыслить над случившимся, но... Потом пожаловал Хён, предложил пропустить по стаканчику... Вот так я вчера и развеялась.
— Погоди. — Марго мигом озарило, и она воскликнула: — Ты вчера весь день провела с Хёном?!
— Верно.
— Милота какая! И как? — ухмыльнулась Марго. — Понравилось?
Блеск в глазах подруги дал Ронан понять, что та все неправильно поняла.
— Эй, ты чего у себя в голове надумала? — Негодующее личико стремительно порозовело. — Мы просто немного выпили. Хотя... я даже не помню, как добралась до дома...
— Подруга, а ты уверена, что вы просто пили и на этом все?..
— Боже, Марго, ничего такого! — Щеки были готовы отвалиться от жара. — Мы не занимались ничем... таким.
— Печально.
— Марго!
— Шучу-шучу!
Ева в ответ хихикнула. Казалось, жизнь вот-вот начала налаживаться. Разобранный фундамент постепенно приобретал основу попрочнее. На плечах не ощущалось никакого бремени, одна легкость. Ни вины, ни Дилана, ни боли. Ничего, кроме сиюминутного настоящего.
Ветер шаловливо трепал кудри Маргариты, пока та поправляла капюшон. Ева очарованно смотрела на девушку: и как она раньше не улавливала ее колоссальную чуткость?
— Знаешь, Марго, я благодарна тебе.
— За что?
— Да так. За все, — опустила глаза Ронан. — Я долго скрывала свою натуру, винила во всех бедах обстоятельства, а сама ничего не предпринимала. А ты... ты, несмотря на мою скрытность, продолжала находиться рядом. По правде говоря, вчерашнее послужило доказательством того, что все это время я слушала вас, но не слышала. Какая месть? Какая еще к черту любовь? Боги, порой кажется, что я так и осталась ребенком...
Уголки губ Маргариты поползли вверх. А потом на ее лицо внезапно пробралась тень.
— Извини меня, конечно, но я должна спросить: а как обстоят дела с мамой?
— Удивительно, что она будто старается наладить нашу связь, — ответила Ева. — Конечно, отчасти я до сих пор мало различаю в ней мать, к которой привыкла... Странно, что она так резко наведалась. Неужели что-то и правда стряслось?
— А ты в целом рада ее приезду? Улучшились ли ваши отношения?
Ронан всерьез задумалась. Изменилось ли хоть что-нибудь? Да, она слегка ей раскрылась, но можно ли считать это решением всех проблем?..
— Даже не знаю. Честно говоря, со стороны кажется, что мы сблизились, а в реальности пропасть между нами более чем сохранилась.
— Прости...
— О чем ты...
И лишь тогда Еву осенило. Все это время ближе Марго у нее никого не было. Она рассказала о матери и поделилась сложностями взросления. И она же без задней мысли оставила ей призрачный намек на поведение Дилана.
— Невозможно... Ты?..
Марго, закрыв глаза, кивнула.
— Я была той, из-за кого приехала твоя мама.
— Но как?!
— Все более чем просто: Итан. Я рассказала ему и выразила мнение: раз уж мы не способны вправить тебе мозги, то пускай это сделает твоя мать. Благо на этом мы сошлись. Розенберг попросил ее погостить у тебя — якобы из-за странного поведения. В итоге... в итоге имеем то, что имеем.
Ева нахохлилась, сжалась, поникла. Было обидно, что Марго поведала ее переживания Итану, а тот — матери. Сарафанное радио. Только девушку по-своему задело то, что родительница навестила ее не добровольно.
— Знаю, что поступила слегка лицемерно, но, Ев, я...
— Замолчи. Ради всего святого, замолчи!
Получается, в ином случае она так бы и не появилась?
— Ты можешь винить меня и отныне не доверять, однако я считаю, что поступила правильно. Знаешь почему? — Марго звучала твердо и строго, как учитель. — Я не придерживаюсь позиции Итана. Каждый сам прописывает себе судьбу, но порой мы слишком слепы, чтобы заметить чужие правки. И коли видишь подобное со стороны, нельзя молчать, нужно рассказать человеку. Потому что... послушай, я видела это у своей матери. Все молчали, потому что молчала она. Если бы хоть кто-нибудь протянул ей руку, она бы вырвалась из позиции жертвы намного раньше. Ей не пришлось бы терпеть, понимаешь?.. Да, будучи спасителем, ты покажешься настырным или навязчивым... и кому-то поможешь. Разве это не прекрасно?