А ведь так и есть. Что бы было, окажись Ева в тот вечер одна? Как бы себя чувствовала? Может, разгромила бы весь дом? пережила нервный срыв? покончила бы с жизнью?
Разве Дилан не последовал бы за ней? и что бы сделал дальше?
Ева потеребила кончики волос. Даже думать об этом было страшно.
— Просто... я думала, что мама приехала по собственному желанию.
Лицо Маргариты смягчилось. Она села к ней теснее и обняла.
— Не серчай на мать. Наши родители — такие же израненные дети, как мы. Просто отпусти ее.
— А что, если я не могу? — Голос задрожал, а потом и вовсе сник. — Просто... просто я думала, что уже выросла и отныне не нуждаюсь в опеке, но оказалось, что это неправда. Мне... мне нужна мама. Сколько бы мне ни было лет, я всегда буду выискивать ее среди окружающих.
— Это нормально, Ев, — Марго накрыла ее руку своей, — лишь пойми, что пришло время зациклиться на себе и только на себе. Расцветай и не думай о прошлом, подруга.
Ронан оперлась на ее плечо. Вихрь мыслей стих, злоба потухла, бремя спало вновь.
— Спасибо тебе, — призналась Ева. — Все верно: если бы не ты — пиши пропало.
Маргарита поцеловала ей лоб.
— Надеюсь, ты будешь доверять мне в дальнейшем.
— Ты единственный друг, которому я могу доверять, — промолвила девушка совершенно искренне.
***
Мэвис вернулась в "VOMA" — предупреждение Марго повторялось в голове из раза в раз. Словно проклятие, оно нависло над Евой, разрастаясь в груди едким волнением. Кто ж знал, что обычная встреча с подругой закончится вот так?
Зря она уповала, что получится работать как прежде. Любимицу приняли с распростертыми объятиями, и именно Ева теперь как бельмо на глазу. Как же циклично могут передаваться чужие роли.
Ронан домой не спешила. С каждым новым днем возникали все большие неприятности. А ведь казалось, что, убрав из жизни Дилана, она обретет счастье. И что в итоге? Ей даже некуда пойти: дома мать, которая неясно, любит ли ее вообще. А на работе Мэвис, однозначно не собирающаяся с ней сюсюкаться.
Ева вздохнула, но, будучи обреченно загнанной в угол, вдруг почувствовала озарение. Рука быстро набрала заученный номер телефона.
— Алло? — Голос Итана был ровным и спокойным. — Доброго вечера, Ева.
— И тебе, Розенберг. Звоню по небольшому дельцу. Не отвлекаю?
— Да нет, говори.
Ева улыбнулась. Она ощутила прилив энергии, ее настиг ветер перемен. Вот оно — понимание, что решение, которое она сейчас выдвинет, более чем верное.
Пожалуй, тогда она совершила первый разумный поступок за последний год.
— Я хочу уйти в отпуск.
Ошибки на то и ошибки, чтобы их не повторять.
Время расцветать и не думать о прошлом наконец наступило.
Ева прониклась священной благодатью всем нутром, всеми фибрами души.
Она ждала этого практически всю жизнь.
Благотворительный вечер лишился внимания со стороны ведущей модели "VOMA". Впервые.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
8. Среднее между прошлым и будущим
9. Слова излишни
10. Линия Мажино
11. И так по кругу
8. Среднее между прошлым и будущим
Заблудившиеся в тумане люди могут не увидеть перед собой обрыв и упасть, разбившись насмерть.
Итан понимал, что Ева на грани срыва; был убежден, что этот самый срыв не за горами. Даже когда Маргарита старалась помочь, он лишь пожимал плечами и, как попугай, повторял одно и то же: не лезь не в свое дело, разберется сама.
А потом, услышав об отдыхе, поразился: видимо, жизненного опыта бывает недостаточно.
В конце концов, предсказать все невозможно. Может, мы и творцы своей реальности, однако не каждое мгновение находится исключительно в наших руках.
Розенберг обрадовался за подопечную. Произошедшее приключилось не зря.
Только вот у старых волков чувствительный нюх. Они способны что-то знать, вовсе не подозревая об этом.
***
Ким уловила изменения сразу. Некогда прочная, пускай и кратковременная связь вдруг осталась в прошлом, будто ее заменили перегоревшими проводами. Отчужденность Евы выстроила баррикаду, к дочери никак нельзя было протиснуться. Она напустила на себя суровость, а сердце затянулось корочкой льда. И как бы часто старшая Ронан ни пыталась с ней по-дружески заговорить, Ева лишь отмахивалась или быстренько подводила диалог к концу.
Ким Ронан пожаловала не навсегда — Ева знала это и считала дни, когда мать наконец уедет. Ненависть к ней разрасталась по дому, будто плесень под покровом влаги. Видя ее, она, желая выколоть себе глаза, задыхалась. Слыша голос, хотела оглохнуть. К сожалению, не каждый раз удавалось скрыться из поля зрения или избежать столкновения. Приходилось терпеть, терпеть, терпеть...