— Милая... — Разум выдавал исключительно оправдания, однако оправдываться мать не хотела. Она еле выдавила: — Прости.
Ева нахмурилась. Происходящее начало ее тяготить, а в довершение всего предательски задрожали губы.
— «Прости»? И это все, что ты можешь мне сказать? — сорвалась на крик модель. — Ты... ты даже по имени меня не называешь! Я, блять, не Ева, мама! И мне не нужно это «среднее между прошлым и будущим». Что, думаешь, я все забыла?!
Жадно глотая воздух, она видела мать, стоящую с опущенной головой, и слышала безостановочно нарастающий гул. Она не могла заглушить в себе слова — те слетали сами.
— Ты бросила меня, когда я нуждалась в тебе больше, чем в ком-либо другом. — К дрожащему голосу добавились беспорядочно льющиеся слезы. — Я так в тебе нуждалась, мама! Почему... почему ты меня вообще рожала, если была не готова? Я ведь знаю, что я для тебя ошибка... знаю, что я что-то из ряда несданного теста...
— Это неправда!
— Я... знаю, что не нужна тебе... но прошу тебя... не лишай меня единственного, что я умею... — Ева повалилась на пол, не в силах подавить рыдания. — Что я буду делать, если прекращу карьеру? Я ведь даже из колледжа отчислилась...
— Что?..
— Я ни на что не годна... я... я очень устала, мама...
Ким обняла дочь, лихорадочно целуя ее — в щеки, в лоб, в волосы.
Две женщины, сидя на холодном полу, обнимали друг друга и утешали изо всех сил. Даже не скажешь, что они — взрослые.
Они — самые обычные ранимые дети.
***
Свет тянулся через прозрачные стекла. Людей было не так уж много, но шум от них раздавался более чем достаточный. Беспрерывный гомон, эхом поселившийся в голове, катился от одной стороны здания в другую. Девушка недовольно зажмурилась: виски ныли мигренью. Все, чего она хотела, — заглушить суматоху и по возвращении домой отдаться крепкому сну.
Сидевшая рядом мать была никакой. Печальный, пустой взор застыл на мертвой точке. Бледные старческие руки нервно сжимали паспорт.
С утра они не проронили ни слова. Будто воды в рот набрав, вышли из дома, впихнули чемодан в багажник и отправились в путь. Мысли назойливыми мухами летали над их макушками, мешая сосредоточиться.
Мать и дочь.
— Мне пора, — одними губами сказала Ким.
Ева встала. Женщина последовала ее примеру. Мать и дочь обнялись.
Все как обычно. Каждое их прощание проходит именно так: без лишних слов и излишней эмоциональности.
Точно два незнакомца.
Только на сей раз что-то изменилось. Ким вытащила из паспорта свернутую бумажку и передала второй в руки.
— Я не умею говорить о своих чувствах, — выдала она, — потому решила облечь свои мысли в письмо. Пожалуйста,.. Иб, прочти, как будет время.
Ева лишь кивнула. Она впихнула драгоценное послание в передний карман. Казалось, на душе стало чуточку спокойнее.
— Ну все. Я пойду. Береги себя.
— Ты тоже.
Женщина, таща за собой чемодан, прошла вперед. Совсем скоро она скрылась в толпе, что струилась мелкими волнами, растекаясь десятком ручейков.
Чувствуя некий прилив сил, Ева поспешила на выход. Она ни о чем не хотела думать. Письмо. В нем слова — редкие и драгоценные. Затаенные и недосягаемые, как сокрытые от внимания сокровища; они манили ее, словно запретный плод. Будто от них зависела вся ее дальнейшая судьба.
Ева села в машину. Мигом стянув с лица душную черную маску и швырнув кепку в сторону, развернула бумагу. Девушка начала поглощать сообщение с особой жадностью — явно терзалась желанием поскорее узнать, что там написано.
Становиться матерью, когда сама являешься ребенком, до чертиков сложно. Я никак не могла адаптироваться к новой жизни, выбросить из головы погасшую юность и приспособиться к почетному званию родителя. Открыв нашу цветочную будку (помнишь?), я была по-настоящему счастлива. Дело в том, что я не знала, как выразить свою любовь... оттого была нацелена обеспечить тебя наилучшим образом. Но все пошло под откос: как ни крути, мать я никудышная.
Я люблю тебя, Эбби. Я любила тебя всегда, с самого твоего рождения. Ты, не успев родиться, стала смыслом моей жизни. Я любовалась твоими очаровательными голубенькими глазками, без устали целовала лобик. Умилялась, когда ты своими миниатюрными пальчиками хваталась за мою руку.
Ты заставила меня почувствовать себя полноценной женщиной.
Ты — залог моего истинного счастья. Никто и ничто этого не изменит.
Не буду геройствовать: поначалу было тяжело. Родить легко, а быть родителем (желательно хорошим) — история совершенно иная. Я часто плакала, скрывалась ото всех, не зная, как объяснить наличие ребенка. Лезла из кожи вон, напрочь позабыв, что я все же человек, но не робот.