— Но потом?
Ева сделала глубокий вдох и плавный выдох. Переведя дух, наконец произнесла:
— Потом он догнал меня и со всей силы толкнул вперед, оказавшись под колесами автомобиля. Правая нога очень пострадала, пришлось ее ампутировать... Дилан такой из-за меня.
Безмолвие ввинтилось в голову Евы, противно заскрипело и довело до боли в висках. Страх не позволял взглянуть на корейца хотя бы разок, и одновременно с тем она молила небеса, чтобы тот как-нибудь отозвался.
Пускай обвинит ее, накричит, оскорбит. Пускай сделает что угодно, но не молчит.
Пускай проявит агрессию в словах, не затаив ее в сердце. Увы, она прекрасно знала, чем все обычно заканчивается.
— А та девчонка бросила его из-за этого? — тихо уточнил он.
— Верно.
— И ты запланировала в тот день напомнить ему о травме?
Ева прикусила губу. Казалось, она не удержится и, дав волю эмоциям, заплачет.
— Да, именно в этом заключался мой план.
«Скажи хоть что-нибудь! Заклинаю: скажи!»
— Жестоко, — заметил Хён.
Надежда, связанная в Еве ниточками, с треском оборвалась. Еще чуть-чуть — и она упадет, распластавшись на сырых камнях.
И все же она собралась с силами. Подняла взор к чужим глазам — по-прежнему наполненным спокойствием.
— Мы никогда не признавались друг другу в чувствах напрямую, потому что высказывались поступками. Поэтому я не стану связывать тебя условиями из ряда: «если ты меня любишь» или «если я тебе нравлюсь». Выражусь по-другому: зная об этом, останешься ли ты со мной? или тебя все же напрягла эта история? Понимаю, звучит дико. И я приму любое твое решение, потому...
Да Хён обнял ее, рукой прижал голову к груди — явно хотел, чтобы та наконец замолчала. Нити окрепли, ее тело окунулось в невесомость — точно перышко.
— Я уже говорил, что попросту не могу тебя возненавидеть, — он выводил каждое слово еле уловимо, будто делился с ней неведомым таинством. — Когда правильный человек приходит в твою жизнь, тебе не нужно уговаривать его остаться, — помнишь? Тебе не надо окружать себя баррикадами. Потому что, даже если ты решишь выстроить между нами крепость, я пробью ее к чертям.
Ева медленно заморгала.
— Ты... ты не удивлен? — спросила она. — Я ведь агитировала тобой и хотела использовать в этом плане, даже когда ты ничего не знал. Неужели ты не злишься?
— Я сам позволил это. И, если в дальнейшем будет необходимо, ты можешь использовать меня как пожелаешь.
— Дело не в использовании, Хён. — Ее голос дрогнул, тело напряглось. — Разве я тебе не омерзительна?
— Нет, — ответ не заставил себя долго ждать.
— Это... странно.
— Что именно?
— Твое отношение. Просто... разве тебе хватило времени, чтобы влюбиться?
— А мне не нужны годы, чтобы полюбить человека. Любовь не обязывает постепенно сгорать от страсти. Любовь — она, невзирая на все, спокойная и постоянная. — Его губы изогнулись в легкой улыбке. — Да и ты мне уже рассказывала эту историю.
— Ч-что?.. Да быть не может!
— Когда перебрала с выпивкой, — ласково погладил ее по щеке кореец. — Забыла, Эбби? «Среднее между прошлым и будущим».
Дыхание перехватило; воспоминания молнией осветили разум. Эбби плюс Ева получается Иб. Среднее между прошлым и будущим. Она и правда ему рассказала. Она рассказала ему все.
«Эбби» — он неспешно, с трепетом произнес ее имя, с особой глубиной выговорив каждый звук; будто вкусил сладкий плод.
— Ты поведала, — продолжил фотограф, — что Розенберг посчитал твое имя слишком обычным для модели с такой внешностью, потому, собственно, подтолкнул к выбору второго, поярче.
Ронан кивнула, чувствуя, как сердце стиснулось в грудной клетке.
— Мне оно тоже не нравилось. Казалось деревенским клеймом.
— Почему в прошедшем времени? Теперь уже нравится?
— Стоило тебе его произнести, как... — запнулась она.
— Тебе понравилось, что я использовал настоящее имя?
— Да.
Хён хитро улыбнулся. В его золотистых от лучей глазах затаилась тень, а затем и вовсе вытолкнула из них весь свет.
— Хорошо, я учту твое пожелание, Эбби.
— С-спасибо, Хён.
— Не за что, Эбби.
— Издеваешься?
Он бережно коснулся правой рукой ее лебединой шеи, осторожно провел по ней большим пальцем.
— Ты чертовски настоящая, будучи Эбби. Впечатляешь меня больше, чем Ева.
Горло вновь пересохло, но девушка, несмотря на это, рефлекторно сглотнула, из-за чего его рука оказалась ниже, а потом и вовсе прокралась под футболку, мучительно медленно пройдя по линии ключиц. Его очи впились в линии с небывалой жадностью, взор прошелся по ним с аналитическим любопытством.