Ева сглотнула. Ее глаза хотели было застыть на цветах, но она сумела направить взор исключительно на Дилана.
— Эмили представляла свою линию косметики, — процедила она сквозь зубы.
— И как прошло? — прищурился он, ни на секунду не разрывая зрительный контакт.
— Прекрасно! Я лицо их бренда, вот они меня и пригласили...
Дилан по большей мере говорил загадками, однако ответы на них всегда были одинаковыми: давление и манипуляция.
— Лицо бренда, ага, — хмыкнул он. — Да не будь меж тобой и этой Эмили общего знакомого, хрен бы они с тобой возились.
Ронан воспротивилась.
— Я ближе Эмили, чем ты думаешь.
— С тем нонеймом, поди, тоже?
Девушка сглотнула. Рано или поздно Дилан устроил бы взбучку — она ведь знала это еще до его прихода домой! Но чисто морально она вовсе не была готова к очередной ссоре.
— Он просто мой фанат.
— А это что-то меняет? — пожал плечами парень. — Разве я когда-либо позволял тебе принимать подобные подарки от так называемых фанатов?
— А что мне нужно было сделать? Выбросить?
— Предположим.
— И что бы обо мне говорили? Я бы потеряла карьеру.
— Как, собственно, и я, — выдал Дилан. — И позволь напомнить: карьеру я потерял из-за тебя.
Подобные слова уже приелись, и все же всякий раз они проделывали в сердце свежие раны. Словно взмах ржавого клинка, резали и рубили его на множество кусочков.
Вина. Вина вновь посадила ее на цепь. Как жалкую дворовую псину.
— Дилан... я...
— Опять начнешь отрицать?
— Мне жаль, ты ведь знаешь! Почему продолжаешь меня мучить?.. Даже после стольких лет моей абсолютной преданности?
Дилан смотрел на жертву своим коронным взглядом — прямым, испепеляющим, проникающим в душу и выворачивающим наизнанку. Медленным шагом он подошел к ней вплотную. Ева буквально ощущала его сердцебиение. Ее бархатистая кожа впитывала его томное, тяжелое дыхание. Однако и она в свою очередь не отрывала от него глаз — порой самовнушение помогало.
(Я не боюсь его. Не боюсь.)
В один миг его огромная рука схватила ее за волосы. Он столь сильно и резко за них потянул, что Ронан невольно ойкнула. Другая рука, схватив за челюсть, начала ее сжимать.
— Больно! — выдавила она из себя.
На лице Клеймана нарисовалась усмешка. Вглядываясь в налитые злобой зеленые глаза, Ева не видела в них себя.
— Знаешь, Ронан, мне порядком надоело объяснять, что твои жалкие попытки заставить меня безотказно тебе доверять попросту бессмысленны.
А Ева спросила в ответ:
— Так какого черта тогда со мной возишься?!
— Я?! — Улыбка парня стала шире. — Или все же ты?
Его пальцы сдавили еще яростнее. В голове ослепляющей молнией пронеслась мысль о завтрашнем мероприятии. Она через силу сообщила Дилану, что приезжают студенты из Кореи, и попросила отпустить, чтобы не осталось синяков.
Дилан не зверь. Сжалившись, парень оставил ее лицо в покое.
Дилан не зверь — чудовище. Он сжалился над ее лицом, но продолжил держать за светло-русые волосы.
(Я не боюсь его. Не боюсь.)
— Именно ты, — сказала она, дабы вернуться к теме, — позволил мне питать надежды. Появлялся со мной в качестве друга на показах. Подарки, разве забыл о подарках, а?! Просился в рекламные съемки. Говорил, что хочешь делить этот путь со мной. Жаждешь, чтобы рядом была именно я. Разве забыл, что говорил, Дилан?!
— Делить... — словно загипнотизированный, повторил Клейман. После недолгого молчания, он промолвил: — А не задумывалась, что я просто тебя использовал?
— Использовал?
Юноша кивнул.
— Я дарил тебе букеты, зная, что пиар будет стоить дороже. Бросался словами, понимая, что найм менеджера — дорого. Осознанно снимался в тупых рекламах, поскольку не было иного выбора. Но у меня есть ты, Ронан. И спешу напомнить: ты моя должница.
Ева заныла. Больно от сказанных слов. Больно осознавать, что ты пешка в любимых руках. Теперь тупой ржавый клинок мучил не только ее сердце, но и душу.
— Ублюдок, — сорвалось с ее губ.
Резкая, острая боль пронзила черепную коробку — Дилан со всей мощи откинул девушку в сторону небольшой кровати. Ударившись шеей об острый угол, она почувствовала, как ее глаза покрылись тьмой и мокрой пеленой слез. Если первое исчезло спустя пару секунд, то второе осталось. Ева, с трудом различая силуэт Дилана, прекрасно слышала признаки его злобы: глубокое дыхание, тяжелые шаги, скрежет зубов.
(Я не боюсь его. Не боюсь.)
Клейман подошел к подруге. На сей раз рука крепко сжала ее шею. Ронан попыталась оттолкнуть его. Тщетно: что может сделать хрупкая девушка парню, который в сто раз здоровее? Сознание пронизывали ужасающие мысли: что же обо мне подумают, если останутся синяки? Что скажет менеджер?