— Каково это? — слетело с губ фотографа.
— Что?
— Проиграть.
Дилан озадаченно на него посмотрел.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.
Глаза Хёна потемнели настолько сильно, что казались двумя бездонными омутами.
— Хорошо, разжую, а то последняя извилина узлом закрутится, — полушепотом заговорил кореец, приблизив губы к уху соперника. — Прекрати ошиваться у дома Эбби. Она не твоя.
Дилан схватил его плечо и больно сжал. В широко распахнутых очах читался гнев. Хён давно для себя понял, что посягательство на «личные вещи» собственнику сродни смерти.
И отныне не только Клейман знал, куда и как нужно надавить.
— Что ты мелешь?! — сквозь зубы процедил актер. На шее выступили вены.
Толку от Евы было как от чемодана без ручки. Мышья тушка продолжала безвольно сжиматься в кошачьей пасти — хищник вдоволь не наигрался.
Дилан не хотел ее отпускать — издевательства должны запуститься по новому кругу. Казалось, это даже важнее восстановленной карьеры. Но она прекратила отвечать на звонки, а потом и вовсе заблокировала его номер; дома не появлялась, на работу не приходила...
Небольшая ранка на ладони неприятно запульсировала. Пазл сложился в единую картину.
— А то, что я не позволю никчемному тебе вертеться подле моей девушки. И в следующий раз игла окажется спрятана не в кованой ручке, а у тебя в еде или где похуже.
Хён проанализировал его модель поведения благодаря рассказам Евы. Он никогда не выходил вместе с ней в свет. Никогда не находился с ней среди людей. Встречался лишь дома или в затаенных, где нет и души, местах.
Дело в том, что он чрезмерно боится раскрыть свою агрессивную сторону.
— Ты остался совсем один. — Голос фотографа был тих, однако Клейману чудилось, что над головой рокочет гром. — Тебя все бросили: бывшая, друзья и партнеры, Мэвис. Даже малышка Иб не вытерпела то, что ты с ней вытворял. Думаешь, сумеешь чего-то добиться в одиночку? — Извергающие яд уста изогнулись в пренебрежительной усмешке. — Ты — всего-навсего никчемный инвалид.
Спусковой крючок был опущен. Вопя, Дилан одной рукой схватил Хёна за шею, а другой одарил смачной пощечиной. Работники окружили Клеймана, схватили под локти и потащили в сторону. Суматоха волнами проходилась по присутствующим и не смела униматься: вот он — рай для любого журналиста. Вот она — сенсация!
— Что произошло? Почему он ударил тебя? — наперебой спрашивали у корейца.
Тот устремил на Дилана взгляд — обиженный и опустошенный. Актер вздрогнул, почувствовав пробежавшийся по спине холодок: этот азиат вовсе не прост! Неужто выдаст истину о Еве?
С губ Дилана слетел нервный смешок. Настороженность к нему возросла.
— И... извините, с-сонбэним! — Голос жертвы дрожал органично. — Я и не думал, что, зацепив вас за волос, вы так отреагируете.
«Уж лучше бы сказал правду», — подумал Клейман.
Брезгливые, полные осуждения взгляды облепили актера со всех сторон. Одежда была впору, только вот отчего-то начала давить на грудную клетку.
— Но ничего страшного! — продолжил представление Хён, подняв руку. Мол, сдаюсь. — Разве что вам придется выплатить сумму за нанесенный ущерб. Я как-никак иностранный студент...
Лицо Клеймана побагровело. Казалось, тронь его — и он лопнет от злости.
За всем случившимся неотрывно следила Маргарита. С улыбкой на лице, она сфотографировала актера — униженного, злого, опущенного ниже плинтуса.
— Это тебе за «дикую псину», — сказала она и одной из первых поделилась инцидентом в Интернете.
На сей раз карьера Дилана действительно пошатнулась. Это стало ясно на следующий день: компании, что примкнули к нему лишь благодаря Мэвис и Еве, разорвали соглашения одна за другой.
***
Маргарита все не успокаивалась. В глазах теснились слезы, а беспрерывный хохот лишал остатков кислорода.
— Ну хватит! — негодовал кореец.
— Нет, ну ты и провернул! — девушка по-дружески похлопала его по спине. — План-капкан!
Смех мигом оборвался, стоило Ронан на нее посмотреть — гневно и даже обиженно.
— Надеюсь, подобное было в первый и последний раз, — сурово предупредила она.
Обработав ссадину, девушка прилепила на щеку бинт и запечатлела на повязке поцелуй. Волнение вперемешку с облегчением теснили разум. Разумеется, стычка с Диланом была неизбежной, но она никак не ожидала, что Хён решится пойти на нечто подобное.
— Пожалуйста, в следующий раз не иди во все тяжкие, — промолвила она вновь, когда Марго уехала к себе.
Да Хён бросил на нее косой взгляд; изредка его грудь поднималась в глубоких вздохах. Напряженные мышцы говорили о желании подняться на ноги, но он, откинувшись на спинку стула, был будто прибит к одному месту. Руки мирно покоились на коленях.