— Я не должна была допускать подобного, не так ли?.. — наконец задалась вопросом она. — Должна была сразу, когда все усугубилось, провести между нами черту. Отступить самой или заставить его это сделать. Я ведь могла... не молчать. В этом-то и моя вина. Ты ведь это имеешь в виду?..
Вопросов становилось больше. Ева, выжидая хоть какого-нибудь ответа, все не замолкала и говорила в тишину. Ее прорвало, будто дамбу.
А Мальчика Из Шатра как не бывало.
***
— Мне не до вас, — отрезала Ким Ронан. — Так что, ради всего святого, угомонитесь! Вы в больнице, и здесь никому не до разборок!.. А ну живо уселись!
— Но... — хотел было встрять Хён, да только женщина продолжила:
— Желаешь набить ему морду? Валяй — да не здесь. Катитесь оба на все четыре стороны. Не тревожьте ни меня, ни мою дочь.
Парни сцепились взглядами — и воздух накалился. Нахохлились, словно два петуха, мысленно изгрызли друг другу глотки. Кулаки, как непокорные звери, вырывались вперед. В глазах противоборствующих отражалась неукротимая жажда победы.
— Пожалуйста, присядь! — настаивала Марго, коршуном обвивая напрягшуюся руку. — Давай, Хён, к черту его. Мама Евы права.
Переговорам тот не поддавался. Как вкопанный, все таращился на Дилана. Тот вел себя аналогично.
— Я все, конечно, понимаю, — промолвил кореец, — однако какого хрена он здесь прохлаждается?! Он ведь, черт возьми, довел Эб до такого состояния! Он, именно он!
— А ты думаешь, что он избежит наказания? — устало усмехнулась Ким. — Мой мальчик, не марай об эту грязь свои руки. Это сделаю я, но по-своему.
Дилан стыдливо опустил голову. Хён недовольно цокнул и покинул коридор. Видеть перед собой этого отморозка он вовсе не желал.
— На твоем месте я бы боялась ходить в одиночестве, — вальяжно протянула Ким Ронан. На ее устах красовалась ехидная улыбка. — Мало ли что Да Хён учудит.
***
Нежные лучи солнца, словно кисти художника, ласкали природу, создавая на холсте дневного неба неповторимую световую пастель. Весна.
Ева, улыбаясь, побежала по влажной, еще холодной почве. Пальцы ног чуть онемели, но слабое тепло побуждало к наслаждению мгновением. Ей было спокойно и легко, будто выпущенной на волю птице.
Гнетущая тишь подталкивала к необъяснимым, будто-то потеряно, думам.
«Хочу его увидеть!» — резко возникла в ней мысль. И на сей раз эта мысль не прервалась.
— Эбби, — поманили ее.
Да Хён стоял возле росточка, одаривая ее самым добрым на свете взглядом. Не теряя ни минуты, Ева обняла парня что есть мочи.
— Я так нуждалась в тебе, — сказала она.
— Я тоже. Тебя долго не было.
— Нет, Хён, ты не понимаешь. Я нуждалась в тебе целую бесконечность.
Он согласно кивнул, однако Ева билась об заклад, что он даже не догадывается, какие именно слова таятся в этом признании.
Его родной аромат, крепкие объятия, чувство комфорта и защиты, коими он обладал... Девушка думала, что попала в рай. Ее руки жадно прошлись по широкой спине. Она целовала его шею, губы, щеки, лоб.
Ее озарило многое. Многое вспомнилось, заново прокрутились забытые моменты из жизни и было понято то, что следовало понять в самом начале: она влюблена в него до беспамятства.
(Каждый рождается с определенной целью: для Дилана я лишь проверочный этап. Для Хёна отчасти тоже.)
Она наконец выпустила его из объятий и отошла на пару шагов. Хён недоуменно, не в силах осознать, что она там надумала, взглянул ей вслед.
Настал час отпустить пережитое.
Еве Ронан было суждено умереть.
***
Белоснежные волосы расплескались волной по подушке. Веки были сомкнуты плотно — Ева спала очень крепко. Она существовала на узкой грани между органикой и неорганикой. Ну или просто Ким Ронан никак не могла узреть в этой бледной тени свою дочь.
— Поскольку кость сильно повреждена, операция — неизбежный вариант, сами понимаете, — поведал врач. — И благо она прошла успешно. Восстановление займет много времени, ходить начнет нескоро. Вам, как матери, стоит заставить дочь запастись терпением.
— Хорошо, — Ким послушно кивнула.
— Разумеется, весь день стараемся придерживаться постельного режима, держа ногу выше уровня сердца. Что касается ребра — оно придет в норму значительно быстрее, но, как бы то ни было, никакой нагрузки! Давящую повязку снимать нельзя, пускай терпит, даже если неудобно. Чтобы поднять или опустить койку, используйте пульт. Перетаскивать пациентку собственноручно тоже не разрешается. Думаю, недель через четыре-пять она пойдет на поправку.
— Я учту, — был ответ матери.
— Кроме того, мы продолжим прием обезболивающих: если уколы будут слабо помогать, зовите медсестру, попросите увеличить дозу. Кнопка вызова прикреплена на штативе для капельницы, мы ее придвинули к койке впритык. Если понадобится помощь, нажмите на нее разочек — дежурный врач посетит вас сразу же. Объясните это Еве, а то вдруг проснется среди ночи. Есть вопросы?