— Нет, доктор, спасибо за подробное разъяснение.
— Завтра повторно сделаем рентген, надо будет посмотреть снимки и оценить, насколько хорошо прошла операция, так что утром ближе к девяти можете спуститься на третий этаж.
— Я поняла. Большое вам спасибо!
Ким Ронан присела на стул у кровати. Взяла дочь за здоровую руку, поцеловала ее и оставила возле своих губ. Пока Ева безмятежно спала, мать погибала, так и не найдя себе места. Сумрак очертил ее лик аккуратно, возлег на нее второй кожей. Разве что мешали бинты и тейпы — облепили ее красивое лицо, как падкие на сладость пчелы. Такая тонкая, уязвимая, словно ваза из чистого хрусталя. И ведь как бы часто ее ни кидали из стороны в сторону, она ничуть не треснула, лишь терпела и браво шла вперед. Даже теперь.
Безмолвие тянулось вяло и липко, точно столетняя пыль. Прикоснись к ней хоть пальцем — станешь ее необъятной частью. И Ким было мерзко от всего этого; мерзко от того, что Еве приходилось терпеть, когда она годами терялась в неведении.
Женщина сидела статуей очень долго. А вернулась в реальность, когда услышала хриплое:
— Мама?..
Ронан-старшая вздрогнула, на веках замерцали слезы — они были горячими, словно лава, и щипали до боли в висках.
— Ева, милая... — всхлипнула мать. Слова таяли, не успев закрепить за собой и толику смысла.
Ева слабо улыбнулась и легонько сжала материнскую руку.
— Все хорошо, ма. Не переживай.
Ким прикусила губу чуть ли не до крови. Зажмурилась так сильно, что на лице распустились морщины и складки. Она не могла даже кивнуть, погрузившись по самую макушку в вину. Не ей здесь следовало бы рыдать.
— Мам, скажи... — Ева дышала тяжело, хмурясь при каждом вдохе. Тут она спешно спросила: — Он ведь все еще здесь?
Ким поникла, опустила голову, чтобы дочь не видела ее глаз.
— Да, здесь.
— Позови его.
Женщина сдавила кулаками колени. Зубы, казалось, вот-вот сотрутся в порошок от злости.
— Прошу, мама, позови его.
Скрипя душой, Ким, так ничего и не сказав, покинула палату. Спустя пару минут вошел Дилан.
Прикованный к полу взор опечаленных глаз. Он вдруг остановился, а потом встал на колени.
— Прости меня, Ева, — подавленно промолвил он.
«Прости меня, Ева» — она так часто слышала эту гнусную фразу. Девушка хотела было прервать его, как Дилан продолжил:
— Прошу, Иб, прости. Я не хотел всего этого, я сам не понял, как так произошло... Иб, прошу... прости.
Ева еле перевела дух. Всего пару минут назад ей казалось, что все сложится более чем гладко, однако сердце громко трепыхалось в груди.
— Дилан Клейман, — сорвалось с ее губ.
— Иб... я...
— Мне кажется, что я уже никогда не смогу тебя простить.
Дилан посмотрел на нее. В очах проступала искренняя жалость. Ее прилив ширился, нарастал, как смерч. А девушка опешила — настолько искренность Дилана редкое явление.
— Прошу тебя, Иб, не спеши с решением. Я... я понимаю, что поступил неправильно и ни в коем случае не должен был причинять тебе боль... Но разве ты не хочешь начать все с чистого листа? Мы... могли бы забыть старые обиды и рука об руку идти вперед.
— Дилан, я... нет, не хочу. Ходи, оборачиваясь по сторонам, не общайся с другими парнями и ничего от них не принимай. Следи за тем, с кем общаешься, следи за тем, что говоришь... Я все время была на нервах, Дилан, — горько улыбнулась Ева. — И все время боялась больше за окружающих, чем за себя. Я даже... ты ведь не знаешь, из-за чего я бросила колледж, не так ли? Вернее, из-за кого. — девушка потерла переносицу, будто долго носила очки. — И, как бы то ни было, ты казался лучше всех. Я любила тебя так сильно, что ставила выше остальных. Ставила выше себя. Именно поэтому не замечала многого в полной мере, а когда наконец заметила...
Ронан прикусила губу, чтобы не заплакать. Обезболивающее постепенно слабело вслед за крепким сном, а прерывающееся дыхание приносило неимоверную боль.
— У меня с тобой много общих хороших воспоминаний. Мой первый лучший друг. Моя первая любовь. Мой первый парень. Может, поэтому мне так тяжело далось это решение? Как часто остальные ни намекали, ни старались вправить мне мозги, я была убеждена, что ты хороший человек.
— Я... я... я виноват, п-правда виноват...
— Как ты там сказал? «Думаешь, пожалею?» — шумно вздохнула Ева. — Пожалуйста, Дилан, отныне придерживайся этих своих слов. Не надо меня жалеть.