Парня резко настигает удушье.
— Я очень им...
Внутри него закипает море, оно дыбится пеной и бьется о ребра. Вокруг стихают звуки, пространство сужается до голубых глаз, отражающихся экранным мерцанием.
«Эбби, неужто ты?..»
— Оппа***! — раздается знакомый голос. (Прим. автора: в современном корейском языке «оппа» — не только старший брат, но и любой молодой человек постарше, более-менее близкий друг или знакомый и т.д.)
Он вздрагивает, заблокировав телефон одним движением. Возникшая из-за спины четырнадцатилетняя кузина, уперевшись телом о спинку скамейки, озорно сверкает улыбкой в тридцать два зуба.
— Чего тебе? — недовольно бурчит он, отключив наушники. Досмотрит дома.
Сестра, не теряя времени, присаживается рядом.
— Просто ты внезапно расселся в парке, пока остальные ребята перебирают заказы... Что-то произошло?
— Нет, ничего такого.
— Точно?
— Угу.
Она с неимоверным интересом засматривается на книгу, лежащую между ними.
— Можно? — спрашивает она, на что парень без раздумий кивает.
Тонкие руки аккуратно берут увесистый том, открывают страничку с оставленной парнем закладкой.
— «Я его любил, подумалось ему, — зачитывает она с выражением. — Я его любил, как не пожелаешь ни одному врагу. И сейчас я сотру его — все во имя того прежнего, уже никогда не способного воплотиться в жизнь чувства.
— Ты сделал бы со мной то же самое, — сказал Возвысившийся. — Ты всегда был справедливым... Гин».
Он мимолетно улыбается, с восхищением поглядывая на сестру.
— Что за книга? — вскидывает она бровь и, закрыв ее, озвучивает название: — «Мы были до вас»****? Впервые слышу. (прим. автора: сия работа является рукописью моего лучшего друга Рена Сато.)
— Совсем свежая. Недавно из книжного урвал.
— Понятненько.
Весна в этом году непостоянна: то обволакивает город снегом, то проходится по нему летним зноем.
— Оппа, ты... ты сильно изменился после той стажировки в Штатах, — замечает она.
— С чего бы? — нахмурившись, отпирается он. — Да нет.
Доселе никто не знал, какие отношения связывали его с Евой Ронан. После интервью многие наверняка догадаются, только вот это его совсем не волновало. И все же излишне напрягаться охоты нет.
А кузина, верная собственному мнению, твердо стоит на своем. В итоге девочка обрушивает на него весомое доказательство своей правды:
— Разве раньше ты носил длинные волосы?
Он шумно вздыхает, пытаясь сосредоточиться. Почему из всего она зацепилась именно за прическу? Ладони невольно прикасаются к торчащим во все стороны прядям, что убраны в хвост на затылке. Ясное дело, выдать правду он никак не может.
И последний комплимент Эбби остается пылиться где-то в глубинах памяти.
Утаенная правда была максимально банальной: с той самой первой встречи он подсознательно узнал в ней свою родственную душу. Потому-то, не имея за спиной весомых причин, и пересек черту.
А потом она была везде: в воздухе, которым он дышал. В улочках, по которым беспечно гулял. В неуловимом небе и недосягаемых облаках. Она растекалась по его венам и скрывалась в тени. И как бы отчаянно он ни жаждал к ней прикоснуться, дотянуться до нее было невозможно.
— Там ведь что-то произошло, не так ли? — не унимается кузина. — Ты сам на себя не похож, оппа! Впалые щеки, измученный взгляд... Мы с мамой никогда тебя таким не видели!
Вакуум перекрывает дыхание, однако он берет себя в руки и наигранно закатывает глаза.
— Все хорошо, не нужно переживать.
— Прошло три года, а врать не научился.
«Да, Эбби, прошло три года, а она все продолжает давить, будто мои откровения помогут почве прорасти. Может, это даже хорошо? то, что обо мне так волнуются?..»
Но сейчас — интервью Эбби. Он должен узнать, в какую сторону обернулся разговор.
Он должен узнать. Не понимает почему и все же чувствует, что должен.
— Мне срочно нужно домой, — сообщает он, и непонятно, кому это адресовано: ему или сестре.
Он спешно впихивает в рюкзак свои вещи. Книга вырывается из рук младшей и тоже кое-как помещается в большой отсек.
— Погоди, вообще-то, я пришла не только из-за проекта. Тебя кое-кто ищет. Из Штатов.