— Это не Райан. Но она в беде, — сказал Ганнер.
От этой новости у меня перехватило дыхание. Она, должно быть, была по уши в дерьме, если ему понадобилось вызвать меня на подмогу. И что, черт возьми, он хотел, чтобы я делала из Нью-Йорка? Я живу на этой земле из-за годов тренировок самоконтроля, а сейчас хочу взбеситься от того, что мне говорят.
— Что от меня нужно? Я помогу, чем смогу, но знай, что я больше не в Тусоне.
Его вздох облегчения эхом разнесся по внедорожнику.
— Мне нужен доступ к биометрически заблокированным частям Лотерии, и доступ к записи с камеры, чтобы я знал, где Райан находится в здании, — сказал он.
Я усмехнулась над его просьбой.
— Тебе понадобится нечто большее, — я вытащила свой ноутбук из рюкзака, стоявшего у моих ног, и положила его себе на колени. — Я знаю, что ты привык работать с дерьмовыми ресурсами и интеллектом, но я все делаю не так, — мои пальцы порхали по клавиатуре. Телефон был зажат у меня между плечом и ухом, пока я работала, чтобы достать все, что ему могло понадобиться. — Скину сообщение. Там чертежи клуба и ссылка для просмотра прямых трансляций со всех камер.
Облегчение затопило мои вены, когда на экране появилась зернистая картинка. В данный момент Райан шла в Лотерию, сверкая оружием. Калеб резко повернул машину вправо, увозя нас прочь от нашего пентхауса.
— Ну, наша девочка в настоящее время проделывает дыры в людях. Я буду следить за трансляциями, пока вы с Дексом едете…
Я закатила глаза, услышав удивление Декса от того, что я знала о нем. Честно говоря, это была удачная догадка. В досье Ганнера говорилось, что он согласился на эту работу под прикрытием в обмен на сделку для своего лучшего друга, который надрал задницу человеку, продавшему его сестру. Для меня это звучало оправданно, но правовая система была в полном дерьме.
— Чертовски верно, я волшебница. Теперь слушайте, это важно. Мне придется перевести систему в режим аварийного питания. Это единственный способ обойти биометрические сканеры. Весь свет погаснет, и сработает аварийное освещение. Имейте в виду, что также будет звучать чертовски раздражающий сигнал тревоги, но хаос вам поможет. Для входа в двери по-прежнему будет требоваться код, но сканер будет отключен. Я изменю код на четыре нуля, когда вы приедете. Понятно? — мои пальцы порхали по клавиатуре, пока я набирала инструкции.
Низкий голос Калеба выкрикивал свои собственные инструкции.
— Кенджи, скажи Грегори и Нико, чтобы они немедленно отправлялись на склады и взорвали этих ублюдков. План изменился, мы едем к Доминику.
Нико остался убедиться, что в ресторане не осталось никаких незаконченных дел. Нервная энергия захлестнула меня при мысли о том, что он пойдет один на склады. Это не входило в план. Мы должны были убить Максима сегодня вечером, а затем, в последующие дни, покончить с Домиником.
Глаза Калеба снова встретились с моими.
— Новость о том, что вот-вот произойдет в Тусоне, распространится быстро. Мы не можем позволить, чтобы Доминик узнал, что мы убрали Максима.
Он был прав.
Мы остановились перед домом моего дяди. Дежавю охватило меня при виде арочных черных дверей особняка из коричневого камня.
— На записи с камер не видно никого, кроме него и нескольких охранников, — сказала я, наблюдая, как Доминик наливает себе виски в своей гостиной.
— Все знают, что делать? — спросил Калеб ровным голосом.
Я кивнула, проверяя затвор своего пистолета, прежде чем засунуть его обратно за пояс брюк и поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с ним и Кенджи. Лицо Кенджи нахмурилось, глубокие складки избороздили его лоб.
— Эй, — Калеб положил руку ему на плечо, — С ней все будет в порядке. Она чертова Кейн. Она живет ради этого дерьма.
От его слов в моей груди расцвела нежность. Сколько бы мы ни ссорились, Калеб никогда не заставлял меня чувствовать себя слабой.
Я усмехнулась. Мои способности ему нравились с самого начала.
Мои глаза затрепетали и закрылись, когда Калеб наклонился вперед и обхватил мое лицо ладонями, прежде чем прижаться своими губами к моим. Этот поцелуй был мягким и нежным.
Любящим.
Когда он отстранился, я распахнула глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на меня.
— Не говори, что любишь меня, — прошептала я.
Лицо Калеба побледнело, и что-то похожее на разочарование промелькнуло на его лице.
— Ты не чувствуешь того же самого? — спросил он. Его голос был тихим, и в нем не было той властности, к которой я привыкла. Вместо этого оно было пронизано болью.
Я сжала его запястье, удерживая его руку на месте, повернулась и запечатлела поцелуй на ладони.