Генерал тоже курил огромную до уродливости трубку со специальным горшком с угольями, снабженным ловушкой в фальшивом дне, где оседал при курении табачный деготь. Это было не самое важное, о чем мне поведал генерал во время ланча, но когда я выразил интерес к его необычной трубке, он оживился, вдруг сообразил, что мы оба курильщики, и пообещал прислать мне одну, что вскоре и сделал. Он свои обещания выполнял. Но надо сказать я этой трубкой ни разу не воспользовался.
Наконец он сел, опершись на локоть, убрал трубку и, оглядев зал, сказал:
- Здесь я вспоминаю Англию, серьезно! Когда я был послом, - продолжил он, - полюбил Лондон. Что вы думаете о Леоне Эроле?
- О ком, простите? - спросил я.
- Леон Эрол, - повторил с подъемом Дэйвс. - Известнейший комик, старина.
- Ах, конечно. Леон Эрол. Да. Забавный, очень забавный человек.
Какого черта должен был делать Леон Эрол в Лондоне? Он даже не англичанин.
- Позвольте рассказать вам одну историю, - сказал Дэйвс, улыбаясь самому себе. И, наклонившись к нам, начал свой рассказ, ни разу за время повествования не взглянув ни на дядю Льюиса, ни на меня.
Когда он давал в Англии первый официальный обед в качестве посла - а на нем присутствовали Ее Королевское Высочество принцесса Беатрис, премьер-министр, японский и испанский послы, лорд и леди Астор, - среди многих других, включая нескольких известных писателей и артистов, был приглашен и Леон Эрол, который по непонятным причинам отсутствовал. Начался чинный обед. Но вдруг стало происходить нечто несуразное. Один из официантов с довольно большими усами принялся наливать лимонад в бокалы для воды; он унес тарелки, когда гости еще не доели блюдо; он начал передавать поднос с крекерами так, что они посыпались на тарелку одного из приглашенных; он споткнулся, неся блюдо, и едва не вывалил его содержимое на колени одной леди; и, наконец, он уронил ложку, неловко загнал ее под стол и, взяв со стола канделябр, встал на четвереньки и стал ее искать.
- И тогда леди Астор, дай Бог ей счастья, - улыбнулся Дэйвс, разгадала его. Видите ли...
- Официантом был Леон Эрол, - уточнил я. Дэйвс изумился.
- Вы эту историю слышали?
Дядя взглянул на меня уничтожающе. Я попытался вывернуться:
- Ее мне рассказывал дядя. Это одна из его самых любимых ваших историй.
Казалось, Дэйвс был немного смущен.
- Вам нужно было остановить меня...
- Зачем же, - сказал я. - Мне хотелось услышать ее снова. Из уст самого очевидца... Вы рассказываете намного интереснее, чем дядя.
Дэйвс просиял и посмотрел через стол на дядю Льюиса.
- Не припоминаю, чтобы я рассказывал вам это раньше, Льюис. В самом деле, она вам нравится?
- О, конечно, - подтвердил тот, просияв в свою очередь.
- Мне тоже, - кивнул Дэйвс. Он холодно взглянул на меня. - Я взял на себя смелость заказать вам блюда сам, мистер Геллер, раз вы немного опоздали.
- Не имеет значения, - сказал я, - и что у нас будет? Дэйвс снова раскурил трубку.
- Бараньи отбивные, конечно. Фирменное блюдо ресторана.
Баранина?! О Боже!
- Любимое блюдо, - вставил я.
- Мое тоже, - кивнул дядя Льюис.
Я начал понимать, почему отец ненавидел моего дядю.
Но насчет бараньих отбивных я ошибся - они были сочные, с соусом, и очень вкусные. И когда генерал заказал для нас сливовый пудинг, я тоже не спорил:
просто доверился его вкусу, который нас не подвел. Генерал назвал это кулинарным изыском. Со словами он умел обращаться.
- Конечно, у них нет бренди, который необходим, чтобы сделать настоящий сливовый пудинг, - заметил генерал после того, как мы покончили с этим блюдом. - Но закон есть закон. Даже в Англии я отказался подавать спиртное на приемах в посольстве, считаясь с сухим законом, чтобы поддержать страну.
- Но ликеры-то не запрещены, - заметил я.
- Я представлял правительство Соединенных Штатов, - пояснил он сухо. Как будто бы это все объясняло.
- Генерал, - обратился я к нему. - Ланч был восхитительный. Я польщен, что вы меня пригласили... хотя все еще не понимаю, почему.
Дэйвс улыбнулся, чуть-чуть приподняв уголки губ.
- Почему вас удивляет, что один слуга общества хочет познакомиться и почтить другого?
- Но ведь никто из нас в данный момент не является слугой общества, сказал я. - Мы оба работаем, можно сказать, в частном бизнесе.
Дядя Льюис поерзал на стуле.
- Справедливо, - сказал Дэйвс, кивнув. - Но вас только что за преданную, похвальную службу в качестве служителя закона отличил муниципалитет.
- Да.
- И сейчас вы решаете, не покинуть ли департамент.
- Сэр, - возразил я, - мое решение уйти из полиции уже окончательно.
Генерал сидел, нацелившись в меня своей трубкой.
- Прекрасно. Это я уважаю. - Тут он как бы доверительно наклонился немного вперед. - Вот почему, собственно, вы и здесь.
- Не понял.
- Позволь ему объяснить, Нейт, - сказал дядя Луи.
- Конечно, - пожал я плечами.
Мы находились тут уже полтора часа - комната опустела. Долгий часовой ланч для администраторов был несвойствен. Наступило самое спокойное время, которого и дожидался генерал.
- Президента Гувера вы знаете, - сказал он тихо.
- Мы не встречались, - уточнил я, - но я о нем наслышан.
- Разве вы не знаете, что это он убрал Аль Капоне?
- А я всегда считал, что для этого кое-что сделал мой друг Элиот Несс.
- Конечно, он сделал, - сказал генерал, глубокомысленно кивнув. Отличный человек, но он - это часть того, о чем я говорю. Видите ли, здесь, в Чикаго, некоторые из нас, занимающие ответственные посты... несколько лет назад почувствовали, что мистер Капоне и компания создают нашему городу более чем красочную репутацию. Чикаго стали считать как бы счастливым охотничьим уголком для бандитов и других преступников, и произошло это за то время, пока я участвовал в военной кампании в Европе, защищая ее доброе имя. Чикаго превратился в поселение криминальных личностей, символом которых является мистер Капоне, сотворивший царство беззакония и террора при открытом неповиновении закону. Мои друзья с Уолл-стрит стали сомневаться, а безопасно ли сюда вкладывать деньги. Пришло время действовать.