- Господи, Элиот, чего ты от меня добиваешься? Неужели ты, чертов бойскаут, ждешь, что я скажу правду, потому только, что это правда? Ты в Чикаго уже достаточно долго, чтобы перестать быть таким наивным.
С моей стороны так говорить было мерзко - при такой работе, как у Элиота, не требовалось много времени, чтобы лишиться малейших иллюзий.
Он печально улыбнулся и сказал:
- Мне не нравится, что ты в суде будешь лжесвидетельствовать.
Он не добавил "снова", но это было в его глазах, в который уже раз попрекая меня делом Лингла. Явился правдолюбец на мою голову!
Я кивнул ему, показав, что намек понял; захлопнув дверцу, он уехал.
Чуть перевалило за одиннадцать, и я решил сходить в заведение на углу - съесть ланч пораньше. Я взял свой обычный сэндвич, но, несмотря на голод, едва его осилил. Элиот меня расстроил - хотел я в этом себе признаться или нет. Потерянно прихлебывая имбирный эль, я вдруг увидел появившегося Барни - он сиял, будто его только что избрали в конгресс.
- Там кое-кто хочет с тобой повидаться, - сказал он, наклоняясь над столом, и указал мне пальцем на дверь, из которой только что вышел.
- Хорошенькая?
- Нейт, это не женщина.
- Тогда мне неинтересно.
- Нейт, это знаменитость.
- Барни, ты вот тоже знаменит, и то мне неинтересно.
- Похоже, у тебя плохое настроение.
- Тут ты прав, извини. Лучше буду с тобой поласковее, а то еще назначишь мне арендную плату. С кем ты хочешь, чтобы я увиделся? Еще какой-нибудь чертов драчун?
Он снова глупо заухмылялся:
- Увидишь. Пойдем.
Я прикончил эль и пошел следом за ним в бар. Помещение было полупустым. Немногочисленные посетители, свернув шеи, глазели на дальнюю угловую кабинку у закрытых с улицы окон. Мы подошли именно к этой кабинке.
На секунду, но только на секунду, я подумал, что это Фрэнк Нитти. Те же зачесанные назад черные с сединой блестящие волосы, такой же красивый, нахальный взгляд черных глаз... Но у этого парня отсутствовало нечто, присущее только Нитти. К тому же он был моложе - от тридцати пяти до сорока лет. Как и Нитти, он был ухоженный, модно и со вкусом одет в темно-серый в тонкую полоску костюм с широченными лацканами и черную рубашку с белым галстуком. И так же, как Нитти, был не крупным мужчиной: если бы он встал, то был бы не больше пяти футов шести дюймов. Этот парень был красивой копией Фрэнка Нитти, как бы с примесью Валентино.
Мы с Барни встали у кабинки, и мужчина улыбнулся нам немного отстраненно, пока Барни нас знакомил.
- Джордж, - сказал он, - это мой друг детства, Нейт Геллер. Нейт, это Джордж Рэфт.
Мы уселись в кабинке напротив Рэфта, и я, улыбнувшись актеру, сказал:
- Извините, что не сразу узнал вас.
Рэфт едва заметно пожал плечами и усмехнулся.
- Может быть, если бы я гремел цепями...
Я кивнул.
- Эту картину я видел. Страшновато.
Мы говорили о фильме "Лицо со шрамом", самом популярном в прошлом году, сделавшем Рэфта звездой. Он вызвал много полемики в Чикаго, цензурный комитет бился в истерике по поводу изображения города (хотя именно Чикаго был родным городом Бэна Хехта, написавшего сценарий).
- Я слышал хорошие отзывы об этом фильме, - сказал Рэфт. - Но сам не видел. Барни объяснил:
- Джордж никогда не смотрит фильмы, в которых снимается.
- А почему? - спросил я Рэфта.
- Кому это нужно? - спросил он. - Боюсь, я там ужасно выгляжу. Только детей пугать...
Не похоже было, чтобы он притворялся. Я вдруг понял, что его отстраненность была не позой крутого парня, а неким видом застенчивости.
- В нашем городе у Джорджа несколько персональных выступлений, сообщил Барни. - Как называется новый фильм?
- "Таинственный человек", - ответил Рэфт.
- О-о? - протянул я. - И где вы выступаете?
- В Ориенталь-Театре, - пояснил Рэфт. - Я выхожу, беседую с публикой, играет оркестр, и я немного танцую. Вы видели "Вечер за вечером"?
- К сожалению, нет, - ответил я.
- Довольно неплохой фильм. Не какое-нибудь гангстерское дерьмо. Пришлось даже немного потанцевать.
- В нем играла Мэй Уэст, - сказал Барни мечтательно.
- Ну да, - сказал Рэфт, слегка улыбнувшись, - она украла все, кроме камеры.
- Как же получилось, что вы познакомились друг с другом? - спросил я Барни, кивнув на Рэфта.
- Джордж - большой поклонник боев, - пояснил Барни. - И сам был боксером, верно, Джордж?
Рэфт засмеялся:
- Семнадцать боев - десять нокаутов.
- Рекорд хороший, - согласился я.
- Но не тогда, когда нокауты достаются тебе, - заметил Рэфт.
- Но несколько боев ты все же выиграл, - сказал Барни.
- Три, - уточнил, подняв три пальца, Рэфт. Подошел Бадди Голд принять у меня заказ. Я попросил пива. Ни Барни, ни Рэфт ничего не взяли. Я знал, почему не пьет Барни: у него предстоял бой с Джонни Дато в конце месяца в Питтсбурге.
- Хочешь что-нибудь, Джордж? - спросил я.
- Не пью, - ответил Рэфт. - Принеси мне кофе, ладно, Бадди?
- Ну конечно, мистер Рэфт.
Рэфт посмотрел в мою сторону и сказал:
- Я пристально слежу за карьерой Барни. Он своими победами уже принес мне много денег. Должен заметить, что о боксе я больше узнал не тогда, когда выступал на ринге, а потом. Был какое-то время менеджером боев, открыл Макси Розенблюма.
Что-то слабо зазвучало в моей памяти - как дальний гонг об окончании матча в ушах боксера, распростертого на ринге и воспринимающего его как спасение.
- Вы случайно не в паре с Примо Карнерой работали? - спросил я.
Казалось, Рэфт при этих словах вздрогнул. Краем глаза я увидел, что ухмылка Барни исчезла. Я приоткрыл ту дверь, в которую лучше было не заглядывать, и оскорбил гостя Барни. Я поспешил исправить положение и улыбнулся.
- Не совсем, - сказал Рэфт. - У моего друга было с ним дело.
- Имеете в виду Оуни Мэддена? - уточнил я.
- Да, - сказал Рэфт.
Было естественно, что такой благородный боксер, как Барни, смутился от того, что один из его друзей был связан с Примо Карнерой и Оуни Мэдденом. Примо Карнера был огромным, неповоротливым тяжеловесом из Италии, который посредством серии зачастую фиктивных боев и невероятной шумихи, поднятой в спортивной прессе, был поднят до мирового чемпионата. Карнера был медлительным, неуклюжим гигантом со "стеклянной челюстью"16, но на нем делали хороший бизнес, пока настоящий боксер, Макс Бэр не отнял у него чемпионство и едва не убил бедного клоуна на ринге. Карнерой владел нью-йоркский гангстер Оуни Мэдден, а Мэдден и Джордж Рэфт были старыми друзьями. История Рэфта, как я слышал, была такова - еще до своей голливудской славы он подсыпал снотворное боксеру "Громиле" Эдди Петерсону; снотворное от Рэфта обеспечило первую главную победу Карнеры на Мэдисон-Сквер-Гарден.